Как часто нам не хватает человека, который заполнит наш пустой сосуд своим содержимым?

В молодости я часто думал, что, если постараюсь, смогу стать кем-то еще. но, словно яхта с погнутым килем, всегда возвращался туда же, откуда хотел уплыть: к себе настоящему. Тургенев назвал бы это разочарованием. Достоевский — адом.

Разные мы всё-таки. Для большинства людей одиночество — это такое неприятное чувство, которое нужно с кем-нибудь поскорее развеять. Нашел с кем, развеял — и нет одиночества. И все вроде как хорошо. Больше никаких проблем… А у нас не так.

>>129818929
Извини, но неочень. Попробуй себя в магическом реализме, может интереснее получится. А вот арты красивые. Соус можно?

На что только не согласится человек ради еще одного интересного воспоминания. Бывает сидишь и думаешь, чтобы такого интересного вспомнить...

А помнишь...

Она была похожа на совершенно пустую комнату, из которой разом ушли все, кто там был.

Встретил симпатичную девушку в электричке. Подумал, будь мне 17 лет – я бы точно влюбился абсолютно фатальной любовью, страшной и неудержимой, как лавина в весенних горах. Влюбился бы – и, крайне плохо представляя, что с этим делать дальше, впал бы в дикую, черную меланхолию...

После университета, когда уже устроился на работу, идешь домой вечером и встречаешь по пути школьников. Понимаешь, что школа – не то место, куда нужно ходить через силу. Раньше даже не думал, о том, что если не хочешь, то лучше не ходить. Про школу я сам прекрасно всё знаю, что это ужасное место. Всякие придурки носы задирают. Бездарные учителя из себя гениев корчат. Строго говоря, процентов восемьдесят из этих учителей – либо идиоты безмозглые, либо садисты. А некоторые – и то и другое, сразу доходят до ручки от стресса, а потом самыми сволочными способами на учениках отыгрываются. Вечно какие-то правила, мелкие и совершенно бессмысленные. Вся учёба – по принципу «не высовывайся», и хорошие отметки достаются только кретинам без капли воображения…

>>129820227
>недоповесть
>полтора посредственных рассказа
>хороший писатель
Ну хуй знает.

В школьные годы постоянно думал о будущем. Занимался чем попало, а на отношения с девушками было наплевать. Казалось, наступит день, и я встречу кого-то. Всё будет очень естественно — как движение планет, чьи орбиты пересеклись. И мы будем надеяться на какое-то чудо, каждый сам по себе, выжидать какое-то время, стирать свои души — и расстанемся, несмотря ни на что...

Теряешь друзей, близких людей, любимых питомцев и всякий раз, когда ты что-то теряешь, в тебе открывалась очередная дыра. Каждую такую дыру ты затыкаешь чем-то взамен утраченного. Поставил метку на память, а теперь, спустя годы, понимаешь этого делать было нельзя. Ты заполнял эти дыры тем, что должен был оставлять внутри. Раз за разом просто стирал себя самого. Зачем? Что заставляло?

Приходишь домой из школы такой. Подогрел еды, поел, попил чаю. И ничего делать не хочется. Пошел в спальню и завалился на кровать. Лежишь в постели и ненавидишь весь мир. Причем так искренне, яростно, фундаментально всё вот это вокруг ненавидишь. Мир полон грязных, нелепых смертей, от которых неприятно во рту. А ты бессилен в нем что-либо изменить и все больше пачкаешься его грязью. Люди приходят к тебе через вход, появляются в твоей жизни — и точно также удаляются через выход. Из тех, кто уходит, не возвращается никто. Посмотри на свои ладони. К твоим пальцам тоже прилип запах смерти.

Когда теряешь интересного тебе человека, близкого, почти родного, становится как-то больно на душе. И чем взрослее, тем чаще теряешь. Со временем такая боль становится хронической. Потом рассасывается внутри и уже становится частью твоей ежедневности — так что самой боли как бы уже и не видно. Привыкаешь к ней, и вроде как её нет. Но она там, внутри. Просто различить ее, показать кому-то — вот она, моя боль,— уже невозможно. Показать,как правило, удается лишь какие-то мелкие болячки.

Есть люди, которых моя внутренняя нормальность притягивает. Таких людей очень мало, но они существуют. Мы как две планеты, которые плывут в мрачном космосе навстречу друг другу, влекомые гравитацией, сближаются — и так же естественно разлетаются, каждый по своей орбите. Эти люди приходят в твою жизнь, вступают с тобой в отношения — лишь для того, чтобы в один прекрасный день исчезнуть из твоей жизни навсегда.

>>129820964
Да ты же тян!

Любовь с первого взгляда на улице как мимолетный дождик, она появилась вдруг — и так же внезапно исчезла. Оставив лишь воспоминания. Теплые, приятные, успеть бы донести домой эти чувства, пока они греют душу.

Сидишь такой, сидишь, сидишь. Встал и пошел. Пошел, потом сел и сидишь, а потом лег и лежишь. Полежал, встал и пошел, и снова сидишь. Сидишь и сидишь. И всё сидишь.

Моя жизнь давно уже напоминает пальто с безнадежно прохудившимися карманами. Сидишь, размышляешь, как еще выкрутиться, а кто-нибудь обязательно сунется к тебе в окно и крикнет: «Твоя жизнь — полный ноль!» и даже возразить ему нечего.
И все-таки если б можно было начать все заново, наверное, моя жизнь ничем бы не отличалась от нынешней. потому что я вместе со своей уходящей жизнью — это я и никто другой. И кроме себя, мне идти больше не к кому. Пусть кто-то снова бросит меня, а кого-то брошу я сам; пусть мои прекрасные чувства, достоинства, грезы опять умрут, не найдя применения, — я все равно не смогу быть никем, кроме себя самого. Так ведь?

Мир без любви — все равно что ветер за окном. Ни потрогать его, ни вдохнуть. И сколько ни спи с кем попало или за деньги — это все ненастоящее. По-настоящему тебя все равно никто не обнимет.

Я Танечка-поблюй-на-блюдце. Некоторые мужчины считают меня красивой, а некоторые ебут меня в хуй. Люблю дождь — в нём можно спрятать свой остеохондроз. Когда мне особенно грустно, я беру своего мужчину за руку и мы идём вместе далеко-далеко, на полянку, а там уже и начинается... ёб-ёб.

И единственные грёзы — грёзы бесконечности, вечно обращающиеся Кутей, раз за разом гниющей в лапах безмозглой кочерыжки. О, это ужасный сон! Стоит лишь сказать о нём, так отовсюду раздаётся хруст кавторанговских сапог.

— Мамочка, заставь его пописать! — шепчет Кутя.
Моё детство было тяжёлым. Грустнее всего было, что я не умел ссать. Лишь благодаря самоотверженной помощи моей сестрёнке мне удавалось редко-редко, один разок за сезон утилизировать свои естественные отходы через рот. Но прочь «грязное бельишко» или, хм... как любила называть его моя мать «грешную исступлённость»! Мы одиноки в этом мире, как одиноки переливающиеся на солнце синички в иссохших намибийских пустынях.

>>129821862
Юнька была такой тощей, что приставленная к ней тоненькая тросточка полностью укрывала её тело. Настоящим сокровищем Юньки было детское воспоминание, насквозь пропитанное морским воздухом, напоминавшем ей об отцовской яхте с погнутым килем.

Это воспоминание — пизда.