Шлахтер по-свинячьи взвигнул, когда я от шеи до паха распорол ему брюха. По-женски визжа и желейно трясясь, он начал бегать кругами по комнате, пытаясь опереться то на один, то на другй предмет мебели. Кишка выскочила из него, и расстелилась по земле пожарным шлангом. Я вскрыл её, и оттуда посыпалось золото.
Он все ещё c отчаянно-припадочным усилием, комично задыхаясь, пытался запихнуть рукой обратно, выпадающие кишки, но, увидев, что его кишка давно уже тянется за ним, смирно съехал по стенке/
Я поволок Шлахтера по полу, он хрипел и волок по земле кишки. В конце, он просто бессмысленно смотрел в пустоту, вывалив язык. Он обессмыслел и обезумел от жескокости происходящего, которая будто специально увеличвалалась степенями. В какой-то момент, кроме крови, за ним потянулась лужица ещё чего-то мокренького
Я поднёс его к ванне с кислотой, почти любовно взял на руки, и сказал
- Хочешь искупаться?
Он не ответил
-Хочешь искупаться, непослушный малыш? - я дал ему затрещину
-Д-да
-Я хочу, чтобы это была правда! Чистая правда!
Я довел его до такого состояния, что в этот момент, взгляд его исполнился искренней любви и желания искупаться. Вернее сказать, что фундаментальный инстинкт самосохранения, как коса на камень, нашел на внушенную ужасами, которые я сотворил с ним, любовь ко мне.
Отчаянно кивая головой и непроизвольно проливая слезы, он ответил. И, где то в глубине души, меня самого напугала та степень власти, что я получил над его душой.
С почтительного расстояния я, замахиваясь, как бросающий гранату, бросил его в чан с кислотой. Сначала его рука скребла и била по ободку ванной, потом всё стихло.
Как он наивно верил в свои идеалы "воина". Хомячковый воин бездарной эпохи. Он был каким-то жалким и вызывал брезгливость. Воинствующий хомячок.
Я вспомнил его тренинги, и меня охватило некоторое умиление - так оригинал смотрит на свою бездарную копию.
Выполненную с искренним чувством и уверенностью в том, что она ничем не отличается. Так солдат смотрит на ребенка, который копирует его. Я убил жирного толстого ребенка - по моему лицу пробежали одновременно слезы сентиментальности, и услады своим садизмом.
Длинным железными прутьями я выудил скелет шлахтера из ванны, пока ещё кислота не успела до конца разложить его, и приколотил в позе, которую можно было бы назвать непотребной, если бы речь не шла о вещи, столько далёкой от области, к которой это слово относится/И все же, схожесть позы скелета шлахтера с позой махровой шлюхи не давала мне покоя. Я представил, как шлахтер вальсирует под какой нибудь "hijo de la luna", как бы не замечая подвоха своего положения, будучи в воображении своём окружён весной и цветами, а его кишки тянутся за ним, выписывая круги - а он крутится. ни дать ни взять, мировое древо в середине мифологической картины мира
Потом я наступаю на них, и он начинает истошно орать.