Приходит как то профессор в гости к крестьянину, выпивают и разговор заводят о Боге, профессор естественно говорит, что Бога нет, а крестьянин напротив утверждает, что Он есть.
Тут крестьянин выбешивается и приносит суп профессору. Профессор спрашивает, что это, на что крестьянин ему отвечает: "Суп с грибами".
"Но позвольте" - возмущается профессор - "тут ведь нет грибов".
Затем крестьянин ставит себе суп с грибами и говорит: "А в моем супе есть грибы".
Тогда профессор снимает штаны, срёт в суп крестьянина и говорит: "Вот тебе, падла, еще и горечь бытия".
Этим профессором был Сартр.


В одном монастыре жил Учитель медитации со своими учениками. Также, в то время жил кот на территории монастыря. Каждый вечер, когда Учитель со своими учениками начинали вечернюю медитацию, кот бегал вокруг и создавал много шума, отвлекающего медитаторов. Поэтому Учитель распорядился, чтобы на время вечерней практики кота привязывали на веревку. Много лет спустя, когда учитель умер, кота по-прежнему продолжали привязывать на время занятий медитацией.

Когда, наконец, кот умер, в монастырь принесли другого кота, и его также привязывали во время занятий медитацией. Многие века спустя, ученые потомки этого Учителя написали научные трактаты о религиозной важности привязывания кота во время практики медитации.


Когда мы желаем успокоиться, мы смотрим на дерево. Как оно совершенно. Как гармонично расположены на нем все его листочки. Как они шелестят на ветру.
Сережки на липах и плакучих ивах заставляют задержать дыхание от восхищения.
К дереву подходят дети, срывают сережки и листики, разбрасывают их по ветру и они летят, мотыляясь, чтобы где то упасть на почву и прорасти новым деревом.
Так и мы, все люди, как эти листья на дереве. Живем, живем, пока не засохнем и не упадем. Или пока нас не сорвут руки провидения. Или пока не срубят наше дерево. И точно также находятся собаки, готовые наше дерево обоссать.


Древний Китай, монастырь Чжоан Чжоу, год 805.
Как–то раз, возвращаясь с чайной плантации, по пути в свою келью Линьцзи заглянул в библиотеку и увидел Хуан Бо, который с высунутым языком хватал старые дзенские книги и сканировал их на еще более древнем компьютере.
С минуту наблюдая за этой картиной, Линьцзи, держа посох наготове – на всякий случай, наконец спросил Хуан Бо, что же он тут делает.
– О учитель! – радостно воскликнул тот, даже не заметив посоха, который мерно ударялся о ладонь Линьцзи и был готов подскочить и оттолкнуться ото лба нерадивого ученика в любой момент – я решил, что мы можем познать смысл Дзен, если загрузим все данные в компьютер, и он сам все сделает за нас! Стоит просто попросить его найти глубинный вселенский смысл, и вот, он здесь – и нам не нужно будет трудиться в поле каждый день, причиняя боль своей плоти, и медитировать по несколько часов под проливным дождем! Вот, смотрите, – сказал он, широко улыбаясь ртом, в котором не хватало нескольких зубов из-за его предыдущих восхитительных идей, и нажал на кнопку распознавания текста.
Компьютер запустился, сказал «гр», завис и показал им обоим синий экран. Линьцзи с нежной учительской заботой постучал дубиной Хуан Бо по затылку.
– Э – огорчился тот. Не вышло. – Придется его вырубить, учитель, – грустно вздохнул Хуан Бо и потянулся к розетке.
Новый удар посоха остановил его на полпути.
– Болван! – вскричал Линьцзи, возвышаясь над своим учеником, который распростерся на полу и, морщась, потирал новую часть тела на своей голове с грустным видом.
– Неужели ты не понял, что этот компьютер познал твой идиотский дзен и теперь ему плевать на все твои программы, уиндовсы и прочую мирскую ерунду! А теперь марш на плантацию, программист хренов, пока я тебя самого не вырубил!
Повернувшись к пентиуму, он благоговейно прошептал:
– У него получилось то, чего вам, болванам, и через сто лет не достичь.
А потом выглянул в окно и заорал так, что у Хуан Бо заложило уши, а проходящие мимо монахи чуть не наложили в штаны.
– А из-за тебя, придурка, у нас теперь еще один неработающий компьютер!
Линьцзи вздохнул, потянулся к аппарату, и вытащил шнур из розетки. Синий экран продолжал гореть...