Командир мотострелковой роты капитан Петров пригибаясь, бежал через детскую площадку, над которой еще стелилась пыль после разрывов нескольких минометных мин. Он старательно обогнул восемь трупов бойцов своей же роты, которые были убиты сутки назад удачным выстрелом чеченского гранатометчика, внезапно выскочившего из-за угла, и саданувшего гранатой прямо в костер, вокруг которого сбились в кучу бойцы. Вот и согрелись... А ведь еще неделю назад капитан Петров думал, что погибни в его роте хоть один боец, его точно посадят. Однако вот уже ему довелось встретить в Грозном Новый Год, за который его рота уменьшилась наполовину, и сейчас он уже не думал о потерях. Они стали обыденностью. Даже трупы никто не подумал сложить куда-нибудь в угол. Всего лишь за одну неделю люди стали другими. Совсем другими... Мотострелковый батальон занимал целый квартал панельных пятиэтажек. Чтобы захватить эти восемь домов, войскам пришлось умыться собственной кровью. Люди бились ожесточенно, на пределе своих человеческих возможностей. Предел должен был наступить, и он наступил. Как ни пытался Петров выставить сегодня утром пост на крайний дом, никто из бойцов туда не пошел. Капитан под угрозой оружия повторил приказ, но никто из его бойцов даже не пошевелился. Смертельно уставшие люди, ничего не хотели делать. Большая часть оставшейся роты просто лежала в подвале одного из домов и наотрез отказывалась что-либо делать. Битье не помогло. Люди, вчерашние школьники, не могли, не хотели воевать. Петров, не посмевший расстрелять за неповиновение своих подчиненных (а такие факты имели место), сам пошел на пост, прихватив с собой только одного контрактника - сорокалетнего мужика, который отвоевал в свое время в Афганистане, и знавшего, чем может закончиться такое настроение среди личного состава. Почти сразу на них вышли три десантника, которые сообщили, что организованный в соседней многоэтажной "свечке" пункт приема раненых, просит эвакуировать двадцать раненых. Петров только ночью сплавил в тыл своих раненых, а тут еще эти. Он хотел отказать, но потом передумал. И вот сейчас он бежал к своим бойцам, пригибаясь, обходя убитых и воронки от разрывов мин. Водитель БТР-80 Колян тупо смотрел на своего командира, как тот появился из стены пыли, как призрак из ночной тьмы... Коляна БТР-80 стоял кормой к стене панельного дома, укрытый от минометного обстрела мертвой зоной - мины падали метрах в пятнадцати перед носом, не нанося машине особого ущерба. Все навесное оборудование уже было снесено, а колеса, чтоб осколками не пробивало, были укрыты снятыми в подъезде железными дверьми. Двери уже были обильно посечены, но еще могли послужить. Еще три таких же "коробки" стояли в каменном мешке пятиэтажек в разных местах. Это все, что осталось от батальона за неделю боев в Грозном. Четыре бэтээра, да два десятка смертельно уставших солдат. Петров был единственным офицером, оставшимся в живых. Все его взводные, все "пиджаки", уже давно гнили на горящих улицах неприступного и коварного города... Петров номинально являясь ротным, по сути, командовал батальоном. Вернее тем, что от него осталось. Петров остановился возле бэтээра, открыл бортовой люк и ввалился как раз за мгновение перед взрывом очередной мины. Осколки простучали по железной двери и броне. Капитан несколько секунд пытался отдышаться, потом схватил Коляна за воротник: — Заводи машину. Поедем к "свечке"... там нужно забрать раненых... Колян отшатнулся. Сейчас капитан Петров был для него посланником ада. — У меня севшие аккумуляторы... Петров поднял Коляна за воротник и пристально посмотрел ему в глаза, Колян опустил взгляд. Сейчас ему хотелось только одного - спать. — Скотина... — прошипел капитан, и с силой толкнул Коляна от себя. Колян завалился на полик машины, ударившись головой о стойку башни. Петров выбрался из люка и исчез. Колян закрыл глаза. Вот сейчас хотя бы час поспать. И никто не помешает... Сознание стало покидать его, Колян, понимая, что он засыпает, несколько мгновений удерживал сознание, наслаждаясь своим состоянием... вот сейчас он уснет... уснет, и забудет эту бойню... эту войну...Капитан Петров, шатаясь пошел к следующей "коробке". Водитель спал, а когда капитан разбудил его, тот выхватил из кармана ручную гранату и заорал: — Не подходи! Петров отшатнулся. Пошел дальше, но никаких водителей он больше не нашел. Они явно прятались где-то, а может, сбежали. Капитан сел возле стены дома и обхватил голову руками. Вдруг ему пришла в голову совсем простая мысль, которую он тут же шепотом озвучил: — Сдохнем все... Петров достал из кармана пистолет и посмотрел на него. Мама влезла в люк бэтээра и своей нежной рукой, знакомой с самого детства, коснулась лица Коленьки. Тихо позвала его: — Николай... Коля... Колян подскочил, открыл глаза. В машине никого не было. Сердце выпрыгивало из груди, и кровь стучала в висках. Что это было? Он метнулся к люку, но и снаружи матери не было. И тут он вдруг услышал ее голос: — Коля, сынок, помоги мне... — Мама! — крикнул Колян. — Мама, ты где? — Сынок, я в "свечке", вместе с ранеными... приезжай за мной! Не дай пропасть мне... — Колян слышал эти слова совершенно четко. Он снова несколько раз обернулся, но мамы нигде не было. "Она у свечки" — мелькнула правильная мысль. "У свечки". Колян перебрался на место водителя, включил массу, ткнул кнопку пуска. Дизель провернулся несколько раз и затарахтел. Колян чуть наддал газу, и двигатель надрывно взвыл. — Мама, я сейчас... сейчас... Колян включил скорость и машина, опрокинув прикрывающие ее двери, покатилась по двору. — Мама потерпи... я сейчас... Колян развернулся за домом и выскочил на центральную улицу. Дорога была завалена деревьями, каким-то хламом, стенами частично обрушенных домов, но ничего это не могло помешать Коляну спасти свою маму. Он умело вел машину, лавируя между препятствиями, и гнал бэтээр вперед, туда, где с ранеными была его мать. По бэтээру пустили "муху", но промахнулись, прошлись несколькими очередями, но что эти очереди для брони бэтээра... — Мама, я сейчас... я сейчас... Остановив машину во дворе "свечки", Колян выбрался из люка и, не обращая внимание на появившихся десантников, несущих раненых, бросился в дом, хватая каждого по рукам и спрашивая: — Где моя мама? Мою маму не видали? Люди шарахались от него, качали головами. Колян поднялся на самый верх, заглянул в каждое открытое помещение "свечки", а где было закрыто, долбил ногами в двери... Его остановил коренастый десантный полковник, ухватил за рукав: — Ты, парень, чей? Откуда к нам приехал? — Я? Я свою маму ищу... вы ее не видали? Полковник Поповских правильно оценил ситуацию: — Ты вести машину можешь? Обратно доведешь? — Могу... а где моя мама? — Мы ее только что отправили туда, откуда ты приехал. Поезжай, она там тебя ждет. Только наших раненых побереги, я тебе двадцать человек доверяю. Тебе можно доверять? — Можно... - кивнул Колян. - А когда она уехала? — Пять минут назад, пока ты тут по этажам бегал. Давай назад. Мы на тебя надеяться будем... Колян побежал вниз. Его машина была уже забита ранеными до отказа. Несколько человек лежали сверху на крыше. Двое легкораненых расположились с автоматами в люках, готовые отстреливаться. Колян забрался в люк и сел на свое место. Машина покорно завелась, и он двинулся в обратный путь. Раненых он довез без потерь. *Колян за эту поездку получил медаль "За отвагу", провоевал в Чечне до лета 1995 года, после чего благополучно вернулся домой. Мэр города выделил ему "гостинку", но сдвинутая психика не позволила мальчишке зажить нормальной жизнью. На какой-то пьянке ему сказали, что в Чечню едут только дураки. Все, кто на тот момент был за столом, тут же получили различной степени травмы... а Колян срок. Потом его амнистировали, он вернулся и запил. Пропил "гостинку", пропил медаль. Я видел его год назад и не узнал, как он сильно изменился за прошедшие одиннадцать лет. Война сделала свое дело... Но главное было то, что свою мать он не знал никогда. С детства его воспитывала бабушка.
Картинка детства.Поселок. Мальчик лет пяти спускается в подпол за солеными огурцами. Внезапно на утрамбованном полу в свете лампы-переноски – серый комочек. Маленький. Остолбеневший. Съёжившийся. С чёрными бусинками глаз.Мышонок.Забыв про огурцы, мальчик протягивает руки и берёт комочек на руки. Тот не тяжелее кленового листика……Наверху мальчика встречает дед. Внимательно осматривает находку и тут же изрекает:- Попался, вредитель. Не будет больше мешки в чулане грызть! Ты его в саду лопатой пришиби. И закопай.Эта мысль кажется мальчику настолько дикой, что он молча уносит мышонка на улицу. Прямо напротив дома – громадный песочный курган, наследие асфальтостроителей. Мальчик выпускает мышонка на вершине кургана и убегает в дом. Спустя десять минут выглядывает в окно – мышонок всё ещё на прежнем месте.Мышонок пребывает там же и через двадцать минут, и через тридцать.Тем временем вокруг песочной кучи собираются окрестные коты и кошки – лощёные, упитанные, тощие и шелудивые. Разные. Они пристально смотрят наверх. Грызун не менее пристально смотрит вниз. А из окна на эту звенящую сцену смотрит пятилетний мальчик. Взрослые ушли по своим делам, заперев дом. Мальчик не может выбраться на улицу. Кошки всё теснее смыкают кольцо вокруг песочной кучи. Мышонок смотрит в их зелёные глаза, смотрит… Ему, серому, некуда деваться.Мальчик чувствует себя живодёром. Ведь он же хотел спасти мышонка!.. А получается – обрёк на ужасную смерть. Вдвойне ужасную от того, что жертва прекрасно видит приближение палачей.Мальчик в отчаяние принимается лупить изнутри по стеклу и кричать: «Прочь! Прочь пошли, кошки!» Но кошкам глубоко наплевать на эту застекольную возню…Неожиданно темнеет. Небо закрывает набежавшая невесть откуда чёрная-пречёрная туча.Коты и кошки прижимают уши и задирают морды.«БАМММММ!!!» - раскатисто гремит гром.«Дзиннннь!» - откликаются в оконных рамах стёкла.Мальчик удивлённо приоткрывает рот и хлопает глазами. После высверка молнии мышонок пулей срывается с места! Проносится по спинам ошалевших от неожиданности кошек и юркает в щель под крыльцом.…Вечером мальчик пересказывает увиденное пришедшему с завода отцу. Тот неторопливо раскуривает вонючую «Астру». Хлопает сына по плечу, поучает:- Ну, и о чём нам, Серёжка, говорит этот случай? О том, что любой должен всегда следовать одному золотому правилу.- Какому, па?- Не дрейфь – прорвёмся!Картинка зрелости.Чечня. На гребне холма - взвод десантников, прижатый к земле низкой облачностью и огнём «чичей». Монотонно серит дождь. Монотонно шмякают в грязь пули. Монотонно бубнит в гарнитуру лейтенант: «Наше место – высота... Мы окружены. Сколько «чехов»? Сотня – не меньше. БК на исходе. Прошу помощи. Прошу помощи». А с той стороны так же монотонно отвечают, что раньше, чем через два часа маневровая группа не подоспеет. И с воздуха подмоги не будет – облачность не позволяет точно положить бомбогруз. Словом - тоска...Вжавшийся в суглинок солдатик поворачивает голову и сипит из-под каски: «Товарищ лейтенант, мы тут все помрём».- Не дрейфь – прорвёмся! – скрипит зубами лейтенант.Ещё раз смотрит на обложенное тучами небо, а потом вызывает БШУ на себя.Прилетают реактивные «грачи» и роняют в тучи увесистые бомбовые капли. И ещё раз. И ещё. И ещё.Наобум……Смелого пуля боится, смелого штык не берёт. А везучего и бомба минует. Десантники – люди везучие. Две контузии, один осколок в плечо, кому-то палец раздробило.Всё.Едва земля перестаёт ходить ходуном под ногами, как совершенно оглохший лейтенант поднимает своих людей и – пинками, пинками! – гонит их вниз. Скользя по мокрому склону, спотыкаясь о вывернутую наизнанку взрывами землю, они бегут прямо туда, где до налёта были боевики. Сзади всех тяжело топает берцами лейтенант:- Ходу, родимые, ходу. И не стрелять, мать вашу!..Грязные, с обезумевшими лицами, захлёбывающиеся аммотоловой вонью, они настолько походят сейчас на уцелевших «чехов», что те принимают ребят за своих. И пропускают.Через два часа маневровая группа натыкается на спрятавшийся в «зелёнке» взвод. Покалеченную-побинтованную, совершенно индифферентную ко всему происходящему десантуру затаскивают на броню. Последним забирается лейтенант. Сам.Ему всовывают в рот прикуренную сигарету. Называют «ёбаным везунчиком». Спрашивают, как зовут.- Меня-то? – уточняет офицер. – Мышонок!..И смеётся. Долго. Заливисто. Беззаботно. Как пятилетний мальчишка.
