Маслав лежал, уперев свой взгляд в отливающий серым потолок. Боль было переносить просто и в то же время сложнее самого сложного. Маславу представлялось, что это происходит не с ним, что не его голова растрескивается на части, что не его веки горят так, как будто их отрывает могущественная центробежная сила, появившаяся от того, что Маслав слишком сильно раскрутился в водовороте жизни. Тем не менее, боль не уходила. Во рту чувствовался вкус кошачьего дерьма. «А откуда я знаю вкус кошачьего дерьма?» - спросил себя Маслав. Он начал перебирать воспоминания, перешаривая внутренние архивы рукой своей некогда сильной воли. Боль понемногу уходила, и Маслав стал перебирать энергичнее. Он вспоминал, как не так давно подростки, которые измывались над ним, когда он ещё был старшеклассником, пообещали ему дозу, если он сожрёт какашку на камеру. Дозы он так и не получил, а вот запись осталась у отморозков. «Тогда и узнал...» - протянулся неизвестный голос в голове Маслава. Голос был странным, он как будто принадлежал самому Маславу, но ни капли не был на него похож. Маслава не смутил гость в его черепной коробке - он пришёл давно и в тот же миг обустроился.

Боль внезапно приутихла, но и кайфа не наблюдалось. Настроение было всё ещё подавленным, однако теперь можно было ходить без особых усилий. Маслава подбивало пустить по вене вторую дозу, но он знал, что это бесполезно. Не стоило подвергать себя опасности передоза.
Маслав вернулся в комнату и улёгся на диван головой на более-менее целую часть. Взгляд его был снова на потолке. Маслав прислушивался к ощущениям в руках, ногах, голове, туловище. Ничего не происходило. Ничего не чувствовалось. Пустота.
Вдруг неожиданно для себя Маслав приоткрыл рот и сказал:
-В школьные годы, когда я чувствовал себя опустошённым, я приходил домой и дрочил.
«Было, было,» - подтвердил гость внутри черепной коробки.

Мастурбация действительно была тогда спасением от безделья для Маслава. Каждый день он приходил домой и, за неимением интересов, доставал свой член из брюк, обхватывал его правой рукой и начинал ездить по стволу туда-сюда. Онанировал он просто так, ни на что, не представляя себе никаких образов. Нет, иногда он заходил на сайты эротических рассказов, иногда ему удавалось ухватить порнокартинок в низком качестве начала нулевых годов, но, воздействуя на чувствительные рецепторы головки, он мог воображать в голове всё, что угодно. Он читал «Войну и мир» и дрочил, он разговаривал с сестрой и матерью в другой комнате и дрочил, он играл в третьих Героев и дрочил. Его интересовали только скорость его руки, твёрдость его ствола и пять-десять секунд эякуляции, сопровождающиеся приятным наливом в половых органах. Казалось бы, не стоило тратить часы на такое бессмысленное занятие, однако Маслав целыми днями держал руку на хую, хотя и понимал, что это неправильно. Потом внезапно ввели ЕГЭ, и у Маслава не осталось времени на рукоблудие. Потом были первые курсы института, откуда Маслав чуть не вылетел. Вскоре он подсел на наркоту, и мастурбация была накрепко забыта — спонтанная эрекция перестала иметь место в жизни молодого наркомана.

И вот теперь он подумал о дрочке. То, что раньше даровало ему по пять-шесть пятисекундных сладостных спазмов в день — спасёт ли это занятие его теперь?
Маслав неуверенно потянул руки к ширинке. Ощупал отвердевающий хуй, как бы желая удостовериться, что он там есть. Достав свой прибор, он начал медленно онанировать.
Вскоре неуверенные движения превратились в движения пружины, вынужденно колеблющейся в резонанс со внешней силой. Вот уже и первые предвестники приближающейся кульминации — странная свинцовая тяжесть в эректильных цилиндрах, лёгкие спазмы где-то внутри. Он убыстрил темп, и вот уже должен был кончить. Но что это? Член начал медленно, неудержимо сокращаться, выбрасывая комки мутной жидкости, тяжесть стала невообразимой...но ни на волос не приятной. Хуй как будто бы выполнял свою рутинную работу, как если бы он десятилетиями сидел в офисе, перебирая пыльные бумажки и раскладывая пасьянс на экране компьютера. Маслава такой расклад не устроил, и его рука начала просто летать по трубе, по которой должно было идти удовольствие. Но, похоже, удовольствие отключили. Маслав эякулировал дважды, трижды, четырежды и не испытал ничего. Маслав из последних сил начал массировать пальцами головку, спазмы начали проявляться, тяжесть - нарастать, как вдруг внезапно резкая колющая боль пронзила грудь, и Маслав разжал кулак, уронил патлатую голову на бок и остался лежать на диване без чувств.

Марина обратила внимание на фаллос брата. Она знала, что последние годы он не мастурбировал. Она знала о Маславе многое, потому что ходила за ним, как ангел-хранитель, ещё со школьных лет. Делилась с ним новостями из своей жизни, выслушивая молчание в ответ. Приходила на стрелки, которые то и дело забивали ему пятиклассники, и получала кивки в качестве благодарности. Подтягивала его по арифметике, а потом по алгебре, геометрии, позже — матанализу, сидя над его плечом и краем глаза наблюдая, как он, как ему казалось, незаметно мнёт свой член через штаны. Он был ничем, он был скульптурой, от которой отваливались куски при каждом прикосновении скульптора, но она любила эту скульптуру, любила любовью Пигмалиона к Галатее. Возможно, это было из-за того, что Маслав и Марина были рядом с рождения?

Марина вспоминала, как когда-то Маслав рисовал ракеты, головоногих человечков, а она дорисовывала в его картинах на листах блокнота звёздное небо и животных, мускулистых, лоснящихся, готовых соскочить с картины и побежать кошек и собак. Потом всё пошло наперекосяк, и Марина взяла на себя ответственность за жизнь другого человека. С ответственностью пришла привязанность, с привязанностью - любовь.
Что-то медленно щёлкнуло в голове Марины. Она обеими глазами уставилась на качающийся член брата. Рука её медленно потянулась к пронизанному венами стволу. «Я просто пощупаю пульс. Я не буду делать ничего странного, я просто пощупаю пульс на венах,» - думала Марина, обхватывая половой орган Маслава в кулак. Рука Марины съехала вниз, сдвинув крайнюю плоть и обнажив красную головку. Она поспешила вернуть пальцы обратно на вены и поехала в обратном направлении — и снова рука сама съехала вниз. Марина пыталась уловить биение братского сердечка в этих могучих, расширенных наркотиками венах, но её рука почему-то уезжала с вен вниз, и Марина снова ехала вверх своими длинными, прохладными пальцами.

Только спустя тридцать или сорок фрикций Марина поняла, что делает. Она испуганно оглянулось на синюшное лицо Маслава. Ей показалось, что Маслав улыбается ей. Своей полуулыбкой он говорил Марине: «Продолжай, сестрёнка. Я буду тебе благодарен. Я исправлюсь. Я люблю тебя». Марина знала, что брат не любил её, но эта повседневная мысль внезапно вылетела из её головы. Что-то ударило в голову Марины, какая-то пьянящая невидимая субстанция заставила её завороженно смотреть на член, который она всё ещё сжимала в руке. Она сделала движение, потом ещё и ещё, она стала наяривать хуй брата, время от времени оглядываясь на его лицо и наблюдая за реакцией. Равнодушное выражение лица Маслава не выражало ничего, но его сестра этого не видела.

Наконец Марина взобралась на тело своего любимого братика, дотянулась своим лицом до его лица и поцеловала его прямо в губы, прижавшись всем телом к неопределённо тёплому массивному туловищу Маслава. Она заметила, что брат начал остывать, и обняла его руками и ногами, желая согреть своей разгорячённой кожей любимые сердце, плечи, кисти. Страстный поцелуй с полумёртвым братом был самым ярким впечатлением в жизни Марины. Марина целовалась и раньше, но все предыдущие поцелуи с другими парнями были пресными и бессмысленными. Поток чувств захлестнул Марину, и она со всей силы насадилась на копьё единственного по-настоящему любимого человека. Она начала бешено скакать на члене, упираясь руками в местами волосатую грудь, потом снова наклонилась к Маславу, чтобы поцеловать его, и опять оседлала своего несостоявшегося любовника и прыгала, прыгала на главном органе Вселенной. Она испытывала один оргазм за другим, поле зрения заменил белый экран, в ушах шумело, но она не обращала внимания на отключающиеся чувства и трахала своего брата постоянно сокращающейся, истекающей соками вагиной. Наконец Маслав дёрнулся, вздохнул и начал стрелять уже белой жидкостью в глубь влагалища своей сестры, и в этот же момент Марина резко опустилась на орган брата, застонала, завертелась в разные стороны и вжалась своими грудями в грудь Маслава. Марина тяжело дышала, лёжа на небьющемся сердце и чувствуя, как выходит из её влагалища сжимающийся пенис уже не дышащего брата.

Марина встала, подняла лаптоп с пола, открыла его, подключила блок питания к старой розетке, воткнула витую пару в специальное гнездо и нажала на кнопку включения питания. Загрузив систему, она запустила Firefox, чтобы зайти на свой любимый сайт.
Страница загрузилась, и первым, что увидела Марина, был циничный тред анонимного шутника.

«Двач, оказывается героин абсолютно безвреден. Я употребляю его четыре месяца. Люто, бешено доставляет. Зависимости никакой. Рекомендую.»