СтихотредПостим сюда стихи бессмертных классиковПостим сюда ваши собственные стихиПостим сюда стихи ваших друзей/одноклассников/одногрупниковПоехали!
Я поет ночных баталийЧто развиваются в постеле мамкиТвоей мамки красивой, сильнойКак тебе такое хокку?
>>18122998510/10
>>181229924 (OP)Дон ли, Волга ли течет котомку — на плечоБоль в груди — там тайничок, открытый фомкой, не ключомСколько миль еще? Перелет короткий был не в счетДолгий пыльный чес, фургон набит коробками с мерчемВерим — подфартит, наши постели портативныМенестрелю — два пути: корпоратив или квартирникСхемы однотипны; все теперь MCВедь, смену породив, мы здесь достигли смены парадигмыТеперь рэп — многопартийный; бэттлов наплодивЯ смотрю в зеркало по типу "Сколько бед наворотил ты!?"Я б весь рэп поработил, но все время в путиУ индустрии нервный тик, валокордин — стенокардийнымСоберите суд, но победителей не судятМы первые кроманьонцы — мы выбились в людиНе пизди! Я кладу на вас, челядь, пятикратноВедь мы выступаем сильно, будто челюсть питекантропаВесь мой рэп, если коротко, про то, чтоУж который год который город под подошвойВ гору, когда прет; потом под гору, когда тошноЯ не то, что Гулливер, но все же город под подошвойГород под подошвой, город под подошвойСветофоры, госпошлины, сборы и таможниЯ не знаю, вброд или на дно эта дорожкаТы живешь под каблуком, у меня — город под подошвой
>>181230002Спасибо большое.
>>181230058Не задумывался о карьере профессионального поэта?
>>181230046Чёт хуйня какая-то
(Дарья Христовская)совсем забыл — и вдруг свело живот, и вдруг сегодня вспомнил как живого (а был ли мальчик?) (не было) но вот из запаха, сырого, дождевого — вот сумерек лиловая стена, а вот в кармане вымокшие спички — кто сиживал у углей дотемна, а засветло чурался переклички и чья худая длинная спина сутулилась у стенки по привычке, — вдруг вспомнил, что три вечера подряд и я с тобою сиживал у углей, — оброк, напоминающий обряд. и пять отрядов, выстроенных в ряд, и солнечный метательный снаряд, такой же, только выше и округлей, из птичьих гнёзд вставая поутру, шипел, спускаясь в воду ввечеру за дальний дол, за перекат полей, и таволга так кипенно кипела, и всхлипывала иволга, и пела кукушка за зелёной пятернёю клонящихся к рассвету тополей заутреннюю зорьку — встань, мол, встань, — и это чувство, налитое всклянь, чужое, незнакомое, щенячье — тебя любил три вечера подряд, не зная, как назвать это иначе: три вечера мучительно, щемяще (как лист осенний) падало на грудь, а там и рассосалось как-нибудь, но память (память?) память не твердеет, а только индевеет. перед сном, лежащий на постели в одиночку, дохнёшь, протрёшь ладонью — заблестит, как новая. как звонкая латунь над белым, белым гипсовым горнистом, и сразу помнишь, кто дудел в рожок и даже кто в конце концов разжёг (как будто я, опальный?) тот прощальный, из целых сосен сложенный костёр — смоляный сруб как избяную стену — и вообще — и кто в конце концов… так пионеры закрывают смену (так викинги хоронят мертвецов)
(Сергей Соловьев)Так они уходили –тихо, как секунданты:в черном плаще – Вергилийморя, и в белом – Дантеберега; только гириночи росли. "Человек конечен,но не окончен" фразой"мы не умнее речисвоей" зарастало. Сглазомвремени сглаживалось пространствомысли. Стягивалась в узелокжизнь и плыла сквозь кольцасвета, как осьминог –этот Сальери солнца.
(Чарльз Буковски)я встретил гения в поезде сегодня около шести лет от роду он сидел возле меня и как только поезд пошёл вдоль берега, мы подъехали к океану, он посмотрел на меня и произнёс: «некрасиво...» и я впервые понял это
(Артём Верле)школьный стадион покрылся коркой первого снегада даже и не стадион – пустырь с воротами в овале беговой дорожкида даже и не снег – лёгкий налёт первого слоя побелки по грязистебли трав воткнуты в снег неглубоко и колышутсябеговая дорожка просвечивает своей чернотойкак след оставшийся от инопланетного корабляинтересно а у них там – в их истории – были случаи массового уничтожениясжигали ли они друг друга в печах доводили ли до голодной смертивысокий и очень тощий человек с чёрным пакетом в рукепересекает наискось стадион двигаясь в неизвестном направлениине подозревая ничего об опустошённых глазахзамученного инопланетянина – или подозревая
По мне ползают тараканыМоё тело так манит ихИ не то чтобы я был сранымНо они заползли даже в стих!Как достали меня тараканы,Этот жуткий усатый народЯ давил их гранённым стаканомА они заползли ко мне в рот.Чтобы я не сказал, шевелилосьТараканьим своим существом,Я в отчаяньи, что небо затмилосьНасовсем насекомьим гавном!
(Роалд Хоффман)Естественная История В 18-м блоке профессор из АмстердамаВыменял свою рубашку на огрызок карандаша И школьную тетрадь; разлиновал ее на столбцы,Чтобы в них заносить: как избивали – прикладом,Резиновым шлангом или руками; как нарушали Клятву Гиппократа; как заставляли смотреть на убийства (отдельно по каждому виду убийств);как заставляли воровать. Не для того, чтобы помнить,говорил он, но для того, чтобы знать: подобно тому,как в 1652 году Менаше бен Исраэль составилсписок демонов – домовые, инкубы,похитители кошельков и кошек, полтергейсты,дибуки, детоубийцы — все силы зла инвентаризированы по порядку,как гадюки Бразилии,чтобы понять. Перед тем как его увели в Krankenbau, он заплатил Жану два сухаря, чтобы он сохранил эту тетрадь, но тот продал ее по страницам на самокрутки.
(Карл Сэндберг)ТраваНагромоздите тела под Аустерлицем и Ватерлоо, Сложите в могилу и дайте мне работать: Я — трава: я покрываю все. Нагромоздите их выше под Геттисбургом, Нагромоздите выше под Верденом, у Ипра, Сложите в могилу и дайте мне работать. Два года, десять лет, и пассажиры спросят кондуктора: «Это что за места? Где мы теперь?» Я — трава. Дайте мне работать.
(Николай Заболоцкий)Змеи Лес качается, прохладен, Тут же разные цветы, И тела блестящих гадин Меж камнями завиты. Солнце жаркое, простое, Льет на них свое тепло. Меж камней тела устроя, Змеи гладки, как стекло. Прошумит ли сверху птица Или жук провоет смело, Змеи спят, запрятав лица В складках жареного тела. И загадочны и бедны, Спят они, открывши рот, А вверху едва заметно Время в воздухе плывет. Год проходит, два проходит, Три проходит. Наконец Человек тела находит — Сна тяжелый образец. Для чего они? Откуда? Оправдать ли их умом? Но прекрасных тварей груда Спит, разбросана кругом. И уйдет мудрец, задумчив, И живет, как нелюдим, И природа, вмиг наскучив, Как тюрьма стоит над ним.
(Всеволод Некрасов)Свобода естьСвобода естьСвобода естьСвобода естьСвобода естьСвобода естьСвобода есть свобода
>>181230556Смешное стихотворение и одновременно грустное. ТипаСвобода кушатьСвобода кушатьСвобода кушатьСвобода кушатьСвобода кушатьСвобода кушатьСвобода есть — свобода
Первый вздохПод водой,Не дыши,Ты со мной,Зелень лицВ холоде,Мы уснемВ омуте.Сердца стукВ тишине,В белизнеТвоих губ.Я тону,Я взгляну,Я прижму,Я вдохну...Холод свёл нас двоих,Мы еще среди живых.Взгляд потух, тебя держуЭто всё, что я могу.
(Иосиф Бродский)Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,над серебряными деревьями звенящие, звенящие голоса,в сумеречном воздухе пропадающие, затихающие постепенно,в сумеречном воздухе исчезающие небеса?Блестящие нити дождя переплетаются среди деревьеви негромко шумят, и негромко шумят в белесой траве.Слышишь ли ты голоса, видишь ли ты волосы с красными гребнями,маленькие ладони, поднятые к мокрой листве?"Проплывают облака, проплывают облака и гаснут..." -это дети поют и поют, черные ветви шумят,голоса взлетают между листьев, между стволов неясных,в сумеречном воздухе их не обнять, не вернуть назад.Только мокрые листья летят на ветру, спешат из рощи,улетают, словно слышат издали какой-то осенний зов."Проплывают облака..." - это дети поют ночью, ночью,от травы до вершин всё - биение, всё - дрожание голосов.Проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит,привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем,среди черных ветвей облака с голосами, с любовью..."Проплывают облака..." - это дети поют обо всем.Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,блестящие нити дождя переплетают звенящие голоса,возле узких вершин в новых сумерках, на мгновениевидишь сызнова, видишь сызнова угасающие небеса?Проплывают облака, проплывают, проплывают над рощей,где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,всё рыдать и рыдать, и смотреть всё вверх, быть ребенком ночью,и смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат.Где-то льется вода, вдоль осенних оград, вдоль деревьев неясных,в новых сумерках пенье, только плакать и петь, только листья сложить.Что-то выше нас, что-то выше нас проплывает и гаснет,только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.
Я спросил себя сегодняНахуя мне жрать говно Сутки провожу за пекойДень проходит как в киноБлиже к вечеру проснулсяЗапихнул в себя борщецПогонял немного вялый,Необрезанный конецВыпил чай, печенек съелХоть хотелось обосраться,Но в толкан вполне успелОткрыл мемы на смартфонеПроперделся и насралПосмотрел - говно шипело,Разозлился, ершик взялПоразмял его немного,И Навальный приутихЧувствуя мою победуСмылся нахуй с глаз моихПосле я помою руки Сяду на старинный стулТыкну небольшую кнопкуИ услышу тихий гулВентилятор гонит воздухА еще он гонит пыльЖизнь проносится так быстроПревращаясь в смерти гнильПроведя часов 12За игрой во что нибудьЗа оранием с мемасовС музыкой, чтоб не заснутьЯ встаю со стула грустныйДумаю: Где в жизни суть?Наливаю кружку чаюПять минут смотрю в окно-Снова день прошел-Я знаюВсе так быстро, как в киноЗасыпаю, мыслей нету,Но сознание не спитЖопа от такого летаСовершенно, не горит.
>>181230695
(Редьярд Киплинг)Еварра и его богиЧитай:Вот повесть о Еварре-человеке,Творце богов в стране за океаном.Затем, что город нес ему металлИ бирюзу возили караваны,Затем, что жизнь его лелеял Царь,Так что никто не смел его обидетьИ с болтовней на улице нарушитьЕго покой в час отдыха, он сделалИз жемчуга и злата образ богаС глазами человека и в венце,Чудесный в свете дня, повсюду славный,Царем боготворимый; но, гордясь,Затем, что кланялись ему, как богу,Он написал: "Так делают богов,Кто сделает иначе, тот умрет".И город чтил его... Потом он умер.Читай повествованье о Еварре,Творце богов в стране за океаном.Затем, что город не имел богатств,Затем, что расхищались караваны,Затем, что смертью Царь ему грозил,Так что на улице над ним глумились,Он из живой скалы в слезах и в потеЛицом к восходу высек образ бога.Ужасный в свете дня, повсюду видный,Царем боготворимый; но, гордясь,Затем, что город звал его назад,Он вырезал - "Так делают богов,Кто сделает иначе, тот умрет".И чтил его народ... Потом он умер.Читай повествованье о Еварре,Творце богов в стране за океаном.Затем, что был простым его народ,И что село лежало между гор,И мазал он овечьей кровью щеки,Он вырезал кумира из сосны,Намазал кровью щеки, вместо глазВбил раковину в лоб, свил волосаИз мха и сплел корону из соломы.Его село хвалило за искусство,Ему несли мед, молоко и масло,И он, от криков пьяный, нацарапалНа том бревне: "Так делают богов,Кто сделает иначе, тот умрет".И чтил его народ... Потом он умер.Читай повествованье о Еварре,Творце богов в стране за океаном.Затем, что волей бога капля кровиНа волос уклонилась от путиИ горячила мозг его, Еварра,Изодранный, бродил среди скота,Шутя с деревьями, считая пальцы,Дразня туман, пока не вызвал богЕго на труд. Из грязи и роговОн вылепил чудовищного бога,Комок нечистый в паклевой короне,И, слушая мычание скота,Он бредил кликами больших народовИ сам рычал. "Так делают богов,Кто сделает иначе, тот умрет".И скот кругом мычал... Потом он умер.И вот попал он в Рай и там нашелСвоих богов и то, что написал,И, стоя близко к богу, он дивился,Кто смел назвать свой труд законом бога,Но бог сказал, смеясь. "Они - твои".Еварра крикнул: "Согрешил я!" - "Нет!Когда б ты написал иначе, богиПокоились бы в камне и руде,И я не знал бы четырех боговИ твоего чудесного закона,Раб шумных сборищ и мычащих стад".Тогда, смеясь и слезы отирая,Еварра выбросил богов из РаяВот повесть о Еварре-человеке,Творце богов в стране за океаном.
>>181230753
>>181230781Да какого хуя, я копирую, он пустоту отправлчет блядь
Создал двач Онифрий СадовПриказал ему он бытьСделал огород прекрасныйИ завёл в нем насекомых мечтыТак хочется забыть то чудное мгновение часКогда передо мной явилась тыВся полная прекрасных грезДвачерша моей мечтыС тобой я бы в разведку пошёл и не было бы слезБез тебя не мыслима жизнь мояИ теряет она слезы водыНо прекрасное чувство потеряностиПросыпает дар избранностиИ ты мне больше не нужнаНи в погибели ни в жизниИбо ты не умеешь срать
«Хас-Булат удалой! Бедна сакля твоя; Золотою казной Я усыплю тебя. Дам коня, дам кинжал, Дам винтовку свою, А за это за все Ты отдай мне жену. Ты уж стар, ты уж сед, Ей с тобой не житье, На заре юных лет Ты погубишь ее. Под чинарой густой Мы сидели вдвоем, Месяц плыл золотой, Всё молчало кругом. Лишь играла река Перекатной волной, И скользила рука По груди молодой. Она мне отдалась До последнего дня И Аллахом клялась, Что не любит тебя!» «Князь, рассказ ясен твой, Но напрасно ты рёк - Вас с женой молодой Я вчера подстерег. Ты невестой своей Полюбуйся поди — Она в сакле моей Спит с кинжалом в груди. Я глаза ей закрыл, Утопая в слезах, Поцелуй мой застыл У нее на устах». Тут рассерженный князь Саблю выхватил вдруг... Голова старика Покатилась на луг.
(Пабло Неруда)Концентрическими кругамиТишина стекается в камень.Весь трепещущий мир,Все птицы, дома, войны,Города, поезда, чащи,Волна, без конца повторяющая вопросы моря,Равномерная поступь рассвета —Всё сходится к камню,Небесному узлу и ореху,Несравненному очевидцу.Пыльный дорожный каменьПомнит Петра и помнитВсех, кто был прежде,Помнит воду новорождённой,Он немое слово земли,Он молчит,Ведь ему досталась в наследствоНемота неподвижного моряИ необитаемой суши.Камень был здесь еще до рассвета,и стоило ему в первый раз шелохнуться,как зазвучала самая перваяпесня реки.
Заиграла рекаПолилася кровьА люди говорятРазве в этом боль?Жрут всякое говно в надежде на спасениеА таблетки не помогаютИ ждет крыса умиротворенияВ меру жить, добро любить в жизни становиться закономНа подводной лодке плытьЧто остановиться обычным мимоходомЛодки не ходят, а крысы не летают
(Уильям Йейтс) Второе ПришествиеВсе шире – круг за кругом – ходит сокол,Не слыша, как его сокольник кличет;Все рушится, основа расшаталась,Мир захлестнули волны беззаконья;Кровавый ширится прилив и топитСтыдливости священные обряды;У добрых сила правоты иссякла,А злые будто бы остервенились.Должно быть, вновь готово откровеньеИ близится Пришествие Второе.Пришествие Второе! С этим словомИз Мировой Души, Spiritus Mundi,Всплывает образ: средь песков пустыниЗверь с телом львиным, с ликом человечьимИ взором жестким и пустым, как солнце,Влачится медленно, скребя когтями,Под возмущенный крик песчаных соек.Вновь тьма нисходит; но теперь я знаю,Каким кошмарным скрипом колыбелиРазбужен мертвый сон тысячелетий,И что за чудище, дождавшись часа,Ползет, чтоб вновь родиться в Вифлееме.
Сухопутная крыса воздала свой крикА мы матросы любим тот пшикОт волны отдаваемый поройКогда в погоне за крысой мы забываем больКогда пираты на нас нападаютМы им отвечаем с поднятой головой:Крысы только на верёвках летают
Я новый русский пиратВоздался крик позадиНо был ли это аист иль чайкаВсем известно далеко впередиИнтуиция не делает вещи, она думает о возможностяхНо коль угораздило попасть в время темноеЖиви с чувством в любовь
(Жак Превер)Смотритель маяка очень любит птицТысячи птиц летят на огоньтысячи слепнут тысячи бьютсятысячами погибают птицытысячи трупиков остаютсяИ смотритель не может все это стерпетьне может смотреть как гибнут его любимцыДа пропади оно пропадом!он говоритИ гасит маякИ маяк не горитА в море корабль налетает на рифкорабль плывущий из тропических странкорабль везущий тысячи птицтысячи птиц из тропических странТысячи тонущих птиц
>>181231263Хуета.
(Хорхе Луис Борхес)The Thing I am Не помню имени, но я не Борхес (Он в схватке под Ла-Верде был убит), Не Асеведо, грезящий атакой, Не мой отец, клонящийся над книгой И на рассвете находящий смерть, Не Хейзлем, разбирающий Писанье, Покинув свой родной Нортумберленд, И не Суарес перед строем копий. Я мимолетней и смутнее тени От этих милых спутанных теней. Я память их, но и другой, который Бывал, как Данте и любой из нас, В единственном немыслимом Раю И стольких неизбежных Преисподних. Я плоть и кровь, невидимые мне. Я тот, кто примиряется с судьбою, Чтоб на закате снова расставлять На свой манер испанские реченья В побасенках, расходующих то, Что называется литературой. Я старый почитатель словарей, Я запоздалый школьник, поседевший И постаревший, вечный пленник стен, Заставленных слепой библиотекой, Скандирующий робкий полустих, Заученный когда-то возле Роны, И замышляющий спасти планету От судного потопа и огня Цитатой из Вергилия и Федра. Пережитое гонится за мной. Я -- неожиданное воскрешенье Двух Магдебургских полушарий, рун И строчки Шефлеровых изречений . Я тот, кто утешается одним: Воспоминаньем о счастливом миге. Я тот, кто был не по заслугам счастлив. Я тот, кто знает: он всего лишь отзвук, И кто хотел бы умереть совсем. Я тот, кто лишь во сне бывал собою. Я это я, как говорил Шекспир. Я тот, кто пережил комедиантов И трусов, именующихся мной.
>>181231314Солидарен с тобойМой коллега бездарныйКоль случилось такоеТо нужно уйти
(Аллен Гинзберг)ЛицоЛицо Дилана - Индивидуальность внутри мирозданияЛицо Бетховена - кулак в грозовых облакахЛицо попа - аборты и души умерших...Лицо телевидения - люди сидят в комнатах и оглядывают свои вещиЛицо Америки - огромная страна, полная Ковбоев Индейцев Евреев Негров АмериканцевАзиатов Бюрократов Заводов небоскрёбов Ниагарских водопадов Стали радио бездомных Консерваторов, не забывайтеЛицо России - Цари Сталин Поэзия Тайная Полиция Коммунизм босой в снегуНо это на самом деле не Россия, а концепцияЛицо концепции - как посмотреть на Землю с Луны, даже если не бывал там.Лицо Луны - любовь и Оборотни, и Эдгар По.Лицо Эдгара По - взгляд на Луну с солнцаили из могилыУ всего есть лицо, если Вы худой кинопродюсер и заядлый наркоманЛицо мира - перенаселённость, Имперские нашествия, Биоцид, Геноцид, Братоубийственные Войны, Голод, Холокост,всеобщая несправедливость и убийства, высокие технологииСверхнаука, атом Ядро Нейтрон Водород детрит, Радиация Сострадание Будда, АлхимияЛицо коммуникаций - монополия телевидение радио кино газеты вращение Земли, т.е. всемирная цензура.Лицо Вселенной - она сама.Лицо Аллена Гинзберга - сбитый с толку разум, переписывающий заголовки марсианских газет -Лицо публики - спасение, лицо слушателей - СЕКС, тренировка Духа, ностальгияпо Паровому Двигателю и Лошадиным УпряжкамЛица Гитлера Сталина Рузвельта и Черчилля - арифметика и стабильность с четырёх Сторон, выше всякой химии физикии теории хаосаДа кого волнуют все эти лица?Меня! Эдгара Алана По! Шелли! Бетховена и Дилана они волнуют.А Вас? Есть ли у Вас лицоили Вы всего лишь существо с десятью пальцами и парой глаз?
(Готфрид Бенн)МатериНошу тебя как рану на челеоткрытую... знать о себе подчасона дает, но из нее в тоскеуж сердцу не истечь...И лишь поройя вдруг средь бела дня стою слепой,вкус крови ощутив на языке.
Ну ловите чутка моего.В отраженьях, в осколках, в бесчисленном множестве встречЗеркала видят нас, как не видим мы сами себя.Их не трогают жесты, плевать им на нервную речьОни видят мгновенья, не радуясь и не скорбяМы в плену суеты проживаем за годом годаОт рожденья до смерти вращая свое колесоИ покой мы находим в итоге лишь только тогдаКак затихнут для нас навсегда стрелки мира часовДля зеркал же мы миг - отвернулись и нас уже нетВ отражении завтра появится кто-то другойМожет так же одет, так же падает солнечный светТолько это не будет все тем же вчерашним тобойЗеркала видят нас, как не видим мы сами себя:Срез души, словно след на дороге времен.Видят нас целиком, образ наш на куски не дробяИ не строя догадок, что с нами случится потом
//сергей гандлевский//Выуживать мелочь со дна кошелька Вслепую от блеска заката И, выудив, бросить два-три медяка В коробку у ног музыканта. И — прочь через площадь в закатных лучах В какой-нибудь Чехии, Польше… Разбитое сердце, своя голова на плечах — Чего тебе больше?
>>181231634Втычки, а'ни, деревенский стиль.
Цените мой высер:"Тебе, меломан..."Хочу, чтобы слово кровавою жилойТолкало мне в голову мыслепоток.Я хочу, чтобы снова мне ложью паршивойНе харкали на пол, обгадив порог.Вся шваль, что разнузданно лает вам в уши,Слагая две строчки рифмует на матНесчадно плюёт в ваши бедные душиИ без наказанья уходит в закат.Скрываясь под тенью хреновой иронииСлушатель снова смакует говно.Искусство в дерьме и все музы в агонии.Смыслы и рифмы забыты давно.
//алексей цветков//Трехцветную память, как варежку, свяжем, У проруби лет соберемся втроем. Я вспомнил, что дома, в Елабуге, скажем, Испытанный мне уготован прием. Товарищ мой верил в стихи, как в примету, В подкову, как всадник на полном скаку, И ясно, что я непременно приеду, Коль скоро не выбросил эту строку. Мне выдан в дорогу пятак полустертый В конце отпереть кольцевое метро, И шесть падежей, из которых четвертый На крестном листе распинает перо. Товарищ мой выпьет с друзьями в зарплату, Бездомным подпаском проспится в кустах, Откуда весь день по дороге к закату Трехцветные флаги бегут на шестах. Мы странно дружили, мы виделись редко, Пройдя Зодиак под конвоем Стрельца, В ту пору, когда радиальная ветка Меня навсегда уносила с кольца.
>>181231711Мне впадлу редачить же. Ловите ще.Ты не веришь мне, смеешься, отвечаешь, что я спятил,Что ни разу не слыхала ты глупей, нескладней бреда.Но прислушайся. Все тихо. Лес недвижим и опрятен.И ради всего святого, присмотрись к оттенкам неба.Здесь все слишком совершенно. Все как будто на картине.Неужели ты не видишь эти мелкие детали?Все равно не убедилась? Ладно, это мы откинем.Но ответь теперь - ты помнишь, как так мы сюда попали?Что, не знаешь? Позабылось? Как в густом тумане мысли?И становится так дурно, если в памяти копаться?Как и мне. Теперь ты веришь? Мы сюда не приходили.А теперь пойдем со мною. Надо срочно выбираться.Тень скользит у края глаза. Тихий шорох за спиною.Руку жжет через перчатку амулет в грудном кармане.Закрываю дверь портала, провалившись за тобою.Ощутить успев затылком чье-то хриплое дыханье.Коридор заполнен пылью, мы стоим перед пейзажем.Солнце светит на поляну, чист и светел летний полдень.А в тенях, в узорах листьев, как охотник в камуфляже,Зверь застыл, ощерив зубы. Недвижим. Жесток. Голоден.
//всеволод некрасов//Дзержинский был Сдержинского не было Право, прелесть Эта наша Государственная Безопасность Не правда ли Как говорил Пушкин Нам бы еще Безопасную Государственность
//борис пастернак//Мой друг, ты спросишь, кто велит,Чтоб жглась юродивого речь?Давай ронять слова,Как сад - янтарь и цедру,Рассеянно и щедро,Едва, едва, едва.Не надо толковать,Зачем так церемонноМареной и лимономОбрызнута листва.Кто иглы заслезилИ хлынул через жердиНа ноты, к этажеркеСквозь шлюзы жалюзи.Кто коврик за дверьмиРябиной иссурьмил,Рядном сквозных, красивых,Трепещущих курсивов.Ты спросишь, кто велит,Чтоб август был велик,Кому ничто не мелко,Кто погружён в отделкуКленового листаИ с дней ЭкклезиастаНе покидал постаЗа тёской алебастра?Ты спросишь, кто велит,Чтоб губы астр и далийСентябрьские страдали?Чтоб мелкий лист ракитС седых кариатидСлетал на сырость плитОсенних госпиталей?Ты спросишь, кто велит?- Всесильный бог деталей,Всесильный бог любви,Ягайлов и Ядвиг.Не знаю, решена льЗагадка зги загробной,Но жизнь, как тишинаОсенняя, - подробна.
>>181231717Научись схему рифмовки выдерживать, прежде чем обличать остальных хуекусов.
//леонид шваб//Порывами ветра как мотопехота Перемещаясь наверх к розмарину лаванде Осваиваясь на новом месте не веря глазам Дальше граница туда никогда нельзя А здесь По левую руку ничейные дети По правую руку еноты олени Ты должен кивнуть или махнуть платком Только дать знак Олени пойдут как черви Еноты пойдут как медузы Дети пойдут как живые
Сергей ЕсенинЧерный человекДруг мой, друг мой,Я очень и очень болен.Сам не знаю, откуда взялась эта боль.То ли ветер свиститНад пустым и безлюдным полем,То ль, как рощу в сентябрь,Осыпает мозги алкоголь.Голова моя машет ушами,Как крыльями птица.Ей на шее ногиМаячить больше невмочь.Черный человек,Черный, черный,Черный человекНа кровать ко мне садится,Черный человекСпать не дает мне всю ночь.Черный человекВодит пальцем по мерзкой книгеИ, гнусавя надо мной,Как над усопшим монах,Читает мне жизньКакого-то прохвоста и забулдыги,Нагоняя на душу тоску и страх.Черный человек,Черный, черный!«Слушай, слушай, —Бормочет он мне, —В книге много прекраснейшихМыслей и планов.Этот человекПроживал в странеСамых отвратительныхГромил и шарлатанов.В декабре в той странеСнег до дьявола чист,И метели заводятВеселые прялки.Был человек тот авантюрист,Но самой высокойИ лучшей марки.Был он изящен,К тому ж поэт,Хоть с небольшой,Но ухватистой силою,И какую-то женщину,Сорока с лишним лет,Называл скверной девочкойИ своею милою.Счастье, — говорил он, —Есть ловкость ума и рук.Все неловкие душиЗа несчастных всегда известны.Это ничего,Что много мукПриносят изломанныеИ лживые жесты.В грозы, в бури,В житейскую стынь,При тяжелых утратахИ когда тебе грустно,Казаться улыбчивым и простым —Самое высшее в мире искусство».«Черный человек!Ты не смеешь этого!Ты ведь не на службеЖивешь водолазовой.Что мне до жизниСкандального поэта.Пожалуйста, другимЧитай и рассказывай».Черный человекГлядит на меня в упор.И глаза покрываютсяГолубой блевотой, —Словно хочет сказать мне,Что я жулик и вор,Так бесстыдно и наглоОбокравший кого-то.........................................................................Друг мой, друг мой,Я очень и очень болен.Сам не знаю, откуда взялась эта боль.То ли ветер свиститНад пустым и безлюдным полем,То ль, как рощу в сентябрь,Осыпает мозги алкоголь.Ночь морозная.Тих покой перекрестка.Я один у окошка,Ни гостя, ни друга не жду.Вся равнина покрытаСыпучей и мягкой известкой,И деревья, как всадники,Съехались в нашем саду.Где-то плачетНочная зловещая птица.Деревянные всадникиСеют копытливый стук.Вот опять этот черныйНа кресло мое садится,Приподняв свой цилиндрИ откинув небрежно сюртук.«Слушай, слушай! —Хрипит он, смотря мне в лицо,Сам все ближеИ ближе клонится. —Я не видел, чтоб кто-нибудьИз подлецовТак ненужно и глупоСтрадал бессонницей.Ах, положим, ошибся!Ведь нынче луна.Что же нужно ещеНапоенному дремой мирику?Может, с толстыми ляжкамиТайно придет „она“,И ты будешь читатьСвою дохлую томную лирику?Ах, люблю я поэтов!Забавный народ.В них всегда нахожу яИсторию, сердцу знакомую, —Как прыщавой курсисткеДлинноволосый уродГоворит о мирах,Половой истекая истомою.Не знаю, не помню,В одном селе,Может, в Калуге,А может, в Рязани,Жил мальчикВ простой крестьянской семье,Желтоволосый,С голубыми глазами...И вот стал он взрослым,К тому ж поэт,Хоть с небольшой,Но ухватистой силою,И какую-то женщину,Сорока с лишним лет,Называл скверной девочкойИ своею милою».«Черный человек!Ты прескверный гость.Эта слава давноПро тебя разносится».Я взбешен, разъярен,И летит моя тростьПрямо к морде его,В переносицу..............................................................................Месяц умер,Синеет в окошко рассвет.Ах ты, ночь!Что ты, ночь, наковеркала?Я в цилиндре стою.Никого со мной нет.Я один...И разбитое зеркало...
Ну и напоследок немного бисера.Есть свои времена для стихов и легендДля звенящих осколков нездешних дорогЕсть и время для дома, где кофе и пледГде печаль и беда не зайдут за порогВремя есть для сражений, и есть для любвиДля холодных расчетов, для вычурных словИ для смерти и боли, как их не гони,Но как время придет, будь принять их готов.Время силу растрачивать и собиратьВремя скрыться в тени, время выйти залТолько много ли смысла его выяснятьЕсли тыКак не бейсяВезде опоздал?
//александр кабанов//И чужая скучна правота, и своя не тревожит, как прежде, и внутри у неё провода в разноцветной и старой одежде. Жёлтый провод – к песчаной косе, серебристый – к звезде над дорогой, не жалей, перекусывай все, лишь – сиреневый провод не трогай. Ты не трогай его потому, что поэзия – странное дело: всё, что надо – рассеяло тьму и на воздух от счастья взлетело. То, что раньше болело у всех – превратилось в сплошную щекотку, эвкалиптовый падает снег, заметая навеки слободку. Здравствуй, рваный, фуфаечный Крым, потерявший империю злую, над сиреневым телом твоим я склонюсь и в висок поцелую. Липнут клавиши, стынут слова, вот и музыка просит повтора: Times New Roman, ребенок ua., серый волк за окном монитора.
//лев лосев//Поэтом быть приятно и легко, пусть легкие черны от никотина. Пока все трудятся, поэт, скотина, небесное лакает молоко. Все “муки слова” — ложь для простаков, чтоб избежать в милицию привода. Бездельная, беспечная свобода — ловленье слов, писание стихов. Поэт чирикать в книжках записных готов, как свиноматка к опоросу. А умирают рано те из них, кто знает труд и втайне пишет прозу.
>>181230288Годно
(Из «Допроса Добра» Брехта)Предложи свою помощь: мы слышалиЧто ты - хороший человек.Тебя нельзя купить, но молниюКоторая ударяет в дом, тоже.Ты верен свои словам.Но что это за слова?Ты честен, ты высказываешь свое мнение.Что за мнение?Ты смел.Против кого?Ты мудр.Для кого?Ты не ищешь личной выгоды.Чью выгоду ты ищешь тогда?Ты хороший товарищ.Ты также хороший товарищ хороших людей?Теперь послушай нас: мы знаем,Ты наш враг. И потому мыТеперь поставим тебя к стенке. Но с учетомтвоих достоинств и добротыМы поставим тебя к хорошей стенке и пристрелим тебяхорошей пулей из хорошего ружья. И похороним тебяхорошей лопатой в хорошей земле.
Последний русский поэт - А.Н. Башлачев. "Время колокольчиков"Долго шли - зноем и морозами.Все снесли - и остались вольными.Жрали снег с кашею березовой.И росли вровень с колокольнями.Если плач - не жалели соли мы.Если пир - сахарного пряника.Звонари черными мозолямиРвали нерв медного динамика.Но с каждым днем времена меняются.Купола растеряли золото.Звонари по миру слоняются.Колокола сбиты и расколоты.Что ж теперь, ходим круг-да околоНа своем поле - как подпольщики ?Если нам не отлили колокол,Значит, здесь - время колокольчиков.Ты звени, сердце под рубашкою!Второпях - врассыпную вороны.Эй! Выводи коренных с пристяжкоюИ рванем на четыре стороны.Но сколько лет лошади не кованы,Ни одно колесо не мазано.Плетки нет. Седла разворованы.И давно все узлы развязаны.А на дожде - все дороги радугой!Быть беде. Нынче нам до смеха ли?Но если есть колокольчик под дугой,Так, значит, все. Давай, заряжай - поехали!Эх, загремим, засвистим, защелкаем!Проберет до костей, до кончиков.Эй! братва! Чуете печенками грозный смехРусских колокольчиков?Век жуем матюги с молитвами. Век живем - хоть шары нам выколи.Спим да пьем. Сутками и литрами.Не поем. Петь уже отвыкли.Долго ждем. Все ходили грязные.Оттого сделались похожие,А под Дождем оказались разные.Большинство - честные, хорошие.И, пусть разбит батюшка Царь-колокол -Мы пришли. Мы пришли с гитарами. Ведь биг-бит, блюз и рок-н-роллОколдовали нас первыми ударами.И в груди - искры электричества. Шапки в снег - и рваните звонче.Рок'н'ролл! Славное язычество.Я люблю время колокольчиков.
>>181231856Ты бисером чиркаши называешь, что ли?
>>181230435В голосину
//александр самойлов//-- вы его почитайте кстати, я тут скину несколько стихов. мне кажется для печальных долбоёбов с двачей это подходящий по духу поэт//девочка кидает монетку уличному музыканту а потом происходит такое о чем не может быть речи котик отворачивается от розового банта член союза писателей прерывает свой творческий вечер и все сначала плачут плачут а потом целуются целуются и никто не понимает что это значит девочка шепчут монетка музыкант улицажизнь состоитиз гречки и макаронговорят цифровой принцпринес свою плеть на тронговорят ничегоневозможного снова нетпросто сравни их обеди свой обедвышел по удо не нашел работыпотерял паспортхорошо что есть где житьно такой дорогой транспортвчера выбили дверьи похоже ребро сломано сновабратишка приезжайкупи антибиотиков самых дешевыхспичкиможно ли быть счастливым в психушкекогда все твое имуществоумещается в спичечном коробкечто у тебя тамспрашивает первый санитару него там два камушкачерный и белыйотвечает второй санитарпусть покажетможет быть он туда еще засунул чего-нибудьпокажи емуне бойсяон не будет отбиратьвсегда стыдно показывать но показать надочтобы отсталитака ведь у меня был какой-то вопросглупый старикдергает меня за рукавне привыкай к этому халатускоро получишь новыйвначале он будет пахнуть свободойа потом тобойнет нетя думал совсем не об этомпойду покурюможет вспомнювот как раз спички
>>181231954нахуй иди со своими последними русскими блять. так говорит только тот, кто реально не заинтересован в литературе и толком нихуя не читает современного, а только дрочит на свои охуительные формулы "последних русских поэтов"
(Виктор Лисин)Вот иБогушел как кот умирать в лес какой-то неизвестный возле трупа лося,лег и всепрорезало у каждого в груди так словно мама постарела или умер ребенок у мамы или постарел ребёнок у мамыи умер или папа повесился седойна маме на глазах у ребёнка амы всесмотрели
>>181230695На самом деле, даже учитывая что стихотворение про гавно- оно чрезвычайно годное. Пожалуй схороню
Хуй знает насчет современного.Мне зашли только всякие любители из пабликов вк, вроде Арчета, Хельты или Турнезоль. А, еще пара вещей Широпаева.А то что печатается в журналах - невыносимо-отвратительно.
Девятый год сижу на этой блядской борде,Сосач, тиреч и вот теперь – харкачГовно с мочой стекает у Абу по морде,Надеюсь, скоро сдохнет этот сраный хач.
>>181232070Мелкобуквенное животное, тебя никто не спрашивал. Это был последний русский поэт, не российский и не советский, а русский.
>>181232027он же...мальчик с огромной сумкой россияоткуда в тебе переть ее силарутений на завтрак на ужин свинеци будущий холод девичьих сердецмальчик с огромной сумкой россияты вырастешь старым больным некрасивымнад домом твоим встанут волки и псыно если получится то ты не ссымальчик с огромной сумкой россияя говорю хоть меня не просилии ничего мне не надо в ответмаме привет...дети бегут к каруселикто последний тот крутитв не предназначенном для весельяместе дети выходят в людини у кого ничего не получаетсяпоследний совсем ослабелкарусель вращаетсясама по себе...захотел олигарх картошки с поджаркой как в детстве делала мамапришел на кухню к своему поваруговорит вот бы картошки как тогдадля этогоотвечает повар нужна чугунная сковородкаи лето семьдесят девятого годаи жир кулинарный добавляет олигархи жир кулинарныйсоглашается поварда я знал что это невозможно говорит олигархни за какие деньги говорит повар думаешь мне грустно от этогоспрашивает олигархнемного наверное грустноотвечает поварты уволенговорит олигархдавным-давно отвечает повар
>>181232168хуй соси губой тряси, он ещё и до букв доебался, вы только посмотрите на этого ревнителя русской словесности. срал на живот твоей мамаше, пока ты рождался, хуепутало
(Чезаре Павезе)УлиссЭтот старик одурачен, потому что завел себе сына слишком поздно. Нет-нет и скрестят они взгляды, а ведь прежде хватало одной оплеухи. (Выходит старик и сына, бывало, приводит, и держится за щеку сын и больше не может поднять на отца глаза.) Теперь ежедневно старик до ночи сидит у окна и смотрит в окно на пустынную улицу, по которой никто не приходит.Сегодня мальчишка с утра убежал, он только лишь ночью вернется, придет, улыбаясь чему-то, не скажет, где ел и где пил. Может быть, у него будут очень тяжелые веки, и он молча завалится спать. Башмаки его будут в грязи, хоть утро стоит голубое, но до этого лили дожди. Целый месяц лили дожди.Струится прохладно в окно горький запах листвы. Но старик недвижим в темноте, он не спит по ночам, а хотел бы заснуть и забыться, как забывался когда-то, вернувшись домой издалека, когда он ругался и дрался, показывал, как он силен.Сын, когда он вернется, уже оплеух не получит. Он становится юношей, мальчик, — что ни день, то открытья, и ни слова о них никому.А улица смотрит в окно, и всю ее видно в окно. Но мальчик по улице бродит целый день. Нет, он еще женщин не ищет и уже не играет в песке. Каждый день он приходит домой. Уходить же из дома у него есть испытанный способ, чтобы тот, кто остался, поверил навеки, что не может его удержать.
> Стихотред> 65 ответовДвач. Культурное общение
>>181232139>Арчета, Хельты или Турнезольособенно >АрчетаУёбывай и никогда не возвращайся. Репост уже сделал?
>>181229924 (OP)Двачеры пидарасыЕбал в рот их матерейОдинокая ива на холме...
>>181232195Ну вот ты и показал свое великое знание русского языка и литературы. Чмоня, твой потолок - Оксимирон с Гнойным. Иди нахуй отсюда обратно на свой МДК.
>>181232217Кибербогема, епта бля.
>>181232139Выросшие на фэнтезятине кормители себе подобных среднеговном.
>>181232278>Выросшие на фэнтезятинеА, я все понял. Запомни - вы умрете, а мы - уйдем.
>>181231850Частенько это вспоминаю.
>>181232258пиздец ты тупой эстетствующий сноб, рака ануса жопы тебе
>>181232251Двачеры- такие пидарасыЕбал я в рот их матерейТебе в ротеш суют хуи папашиСловно старой иве на холие
>>181232326Смешно, но это реально поколение тугоумных любителей эльфов, суперведьм и (с придыханием) атмосферности.
(Георг Гейм)ОфелияIГнездо болотной крысы в волосах,И руки в кольцах, словно плавники,Качаются; она плывет в лесах,В дремучих зарослях на дне реки.Закатный луч сквозь спутанную тьмуСпускается на дно ее души.Зачем она мертва? И почемуТак одинока в девственной тиши?Мышей летучих в дебрях камышейВстревожил ветер влажною рукой.И мокрокрылый темный рой мышей,Как дым, повис над черною рекой,Как туча ночью. Белый угрь скользнетНа грудь ее. Червями голубымиСверкает лоб. И слезы листьев льетВетла над муками ее немыми.IIХлеба. Посевы. Полдня красный пот.В полях уснули ветры. Тишина.Как лебедь засыпающий, она,Расправив крылья белые, плывет.Синеют веки. Сомкнуты уста.Под звон косы, под шелест тихих струйЕй грезится карбункул-поцелуй –В могиле вечной вечная мечта.И мимо, мимо вспученных холмов,Где грохот городов, где запруженПлотиною поток. Лишь легкий звонДоносится, как эхо, с берегов,Где визг машин, борьба, толпа, дурман,Где вечером взбухает красный мракВ ослепших окнах, где занес кулакГиганторукий бог – подъемный кран,Тиран, железный Молох с черным лбом,Над сонмом черных, падших ниц рабов.Где, скорчившись в цепях стальных мостов,Ползет поток с натруженным горбом.Невидимой несет ее река.Но крылья горя черного над ней,Как стада, гонят скопища людей,Отбрасывая тень на берега.И мимо, мимо. Мраку на алтарьПриносит запад свой высокий день.В лугах усталости вечерней теньСтоит, как притомившийся косарь.Поток ее уносит в глубинеСквозь холод зим, сквозь траурную ночь,Сквозь времена, сквозь вечность, дальше, прочьОт горизонта в пляшущем огне.
>>181232400двачую
(Артюр Рембо)Рвёт сердце, словно в качкуРвёт кровью молодость моя:Здесь бьют за жвачку и за жрачку,Рвёт кровью сердце, словно в качку,В ответ на вздрючку и подначку,На зубоскальство солдатья.Рвёт сердце, словно в качкуРвёт кровью молодость моя!Срамной, казарменный, солдатский,Их гогот пьян, а говор прян.Здесь правит судном фаллос адский,Срамной, казарменный , солдатский .Волною абракадабратскойОмой мне сердце. океан!Срамной, казарменный, солдатский,Их гогот пьян, а говор прян.Сжевав табак, не за тебя ли,О сердце, примутся они?Рыгая, примутся в финалеСжевав табак, не за тебя ли?Меня тошнит; тебя украли -Как ни лелей и не храни.Сжевав табак, не за тебя ли,О сердце, примутся они.
>>181232176>мальчик с огромной сумкой россия>откуда в тебе переть ее силаХорошая метафора, но нет.
>>181232331У тебя тоже от этого стихотворения- какой-то мороз по коже идёт?
>>181232571Да. особенно ночью.
>>181232654Как думаешь, в чём его секрет?
(Федерико Гарсиа Лорка)Поле У неба пепельный цвет, а у деревьев - белый, черные,черные угли - жнивье сгорело. Покрыта засохшей кровью рана заката, бумага бесцветная гор скомкана, смята. Прячется серая пыль в овраг придорожный, ручьи помутнели, а заводи уснули тревожно. Колокольчики стада звенят несмело, водокачка застыла и онемела. У неба пепельный цвет, а у деревьев - белый.
>>181232811Эх.
>>181232737Ночью мир меняется, и ты меняешься. Есенин это поймал. Для меня так.
Блядь. Пойду напьюсь. Чтой-то пробило сквозь хитин.
(Из Аркадия Драгомощенко)Нищие знают, что когда со ступней у них срезана кожа раковиной солнца, онине по камням ступают, скользят суфияминад кварцевыми осколками,плоским камнем над перламутровым слухом,жизнь красящими напоминанием,что мы также состоим де из воды,как река половинная, несущая паруса и олово.Но, кропя тропу зерном раздробления, знаем также, чтоникогда не нужно звонить,если в миг до телефона не дотянуться, –фарфора страха, представляя тогда же смутно, чтоптица (тебе она что?), та, имени не узнать вовеки,состоит из материи расплавленного расчета,падения в воск взгляда, пустот плавания виска,фальшивой клавиши и свинцав дырах суждений, – иначе, того, что речьюскладывается в блаженную марлю дерна на веках,сплетенных в "нет" полдня, в рожь,во вращение флюгера. Ржавчина содержит иные частицы.Разумеется, обширно знание, как глаз птенца.Каждому. Дано поровну. Но равно узко невероятно.Об огне зная, укропе, признаниях на рассвете, когдарот черств, как беспамятства срезанная кора илиступни косые суфиев, – никто не скажет, что надо.Зачем убитые; кто они, кто без одежд с нами, кожи, – одна сукровица и ничего больше.Словом, зачем буква в дуге магнита.За чем другое следует? За предыдущим?Мгновение сладостно, как вести линиейпо срезу страницы. Ладонь стерта,мелькание на излете спицы, где ветвятся боги.Ничем склеены черепки лета, тесны улиткой; тамугол бегства, детства иней, где одно слюдою смеха вслаивается в другое.Там – ничего. Ни одно обещание иным не станет, –любовь рассматривается как шелушение, в котором,словно в арктический спирт окуная пальцы,ты задохнешься на пряном выдохе,переходя в сознание меры, прямо молвя – "пейзаж прекрасен".Мне никто не должен. Я тоже. Остальноеостанется ждать с необходимым изъяном.Что будет буквально дописано в новом году.Какую речь выберешь в нем?Какие сны вышьешь?Беглой иглой, заточенной в холст,в цветные нити и как расскажешь, что раньше время:иным – бисерным; и было ли; – но продолжай, ведь есть только несколько вех словесных.И они рассыпаны галькой вдоль быстрого берега,вдоль дюны и смеха в низине. Никому не нужно.И тебе самому, поскольку странное мужество возникает не за горами,не в латунном ободе кашля, не за гребнем темени,но идет в лоб ровно, под стать прямой речи илиулице утром, горлом во сне ночью, теснотою умной,которую никому не отдать. А никто и не примет. Мне то что... Кому, в самом деле?Если, конечно, меня не будет. А если есть,то – реки в красное море, пряди соли и белые червив черные ночи смородины,и моря постоянны, и мы утешны, как скудные вещи над гладью имен в пасмурную погоду.
Внемлите песне, короли!Когда норвежец ГвинНародов северной землиБыл грозный властелин, В его владеньях нищетуОбкрадывала знать.Овцу последнюю - и туСтаралась отобрать. «Не кормит нищая земляБольных детей и жен.Долой тирана-короля.Пускай покинет трон!» Проснулся Гордред между скал,Тирана лютый враг,И над землей затрепеталЕго мятежный стяг. За ним идут сыны войныЛавиною сплошной,Как львы, сильны и голодны,На промысел ночной. Через холмы их путь лежит,Их клич несется ввысь.Оружья лязг и дробь копытВ единый гул слились. Идет толпа детей и женИз сел и деревень,И яростью звучит их стонВ железный зимний день. Звучит их стон, как волчий вой.В ответ гудит земля.Народ идет за головойТирана-короля. От башни к башне мчится вестьПо всей большой стране:«Твоих противников не счесть.Готовься, Гвин, к войне!» Норвежец щит подъемлет свойИ витязей зовет,Подобных туче грозовой,В которой гром живет. Как плиты, что стоймя стоятНа кладбище немом,Стоит бойцов безмолвный рядПред грозным королем. Они стоят пред королем,Недвижны, как гранит,Но вот один взмахнул копьем,И сталь о сталь звенит. Оставил земледелец плуг,Рабочий - молоток,Сменил свирель свою пастухНа боевой рожок. Король войска свои ведет,Как грозный призрак тьмы,Как ночь, которая несетДыхание чумы. И колесницы и войскаИдут за королем,Как грозовые облака,Скрывающие гром. - Остановитесь! - молвилГвинИ указал вперед. -Смотрите, Гордред-исполинНавстречу нам идет! Стоят два войска, как весы,Послушные судьбе.Король, последние часыОтпущены тебе. Настало время - и сошлисьЗаклятых два врага,И конница взметает ввысьСыпучие снега. Вся содрогается земляОт грохота шагов.Людская кровь поит поля -И нет ей берегов. Летают голод и нуждаНад грудой мертвых тел.Как много горя и трудаДля тех, кто уцелел! Король полки бросает в бой.Сверкают их мечиЛучом кометы огневой,Блуждающей в ночи. Живые падают во прах,Как под серпом жнецов.Другие бьются на костяхБессчетных мертвецов. Вот конь под всадником убит.И падают, звеня,Конь на коня, и шит на щит,И на броню броня. Устал кровавый бог войны.Он сам от крови пьян.Смердящий пар с полей страныВосходит, как туман. О, что ответят короли,Представ на Страшный суд,За души тех, что из землиО мести вопиют! Не две хвостатые звездыСтолкнулись меж собой,Рассыпав звезды, как плодыИз чаши голубой. То Гордред, горный исполин,Шагая по телам,Настиг врага - и рухнул Гвин,Разрублен пополам. Исчезло воинство его.Кто мог, живым ушел.А кто остался, на тогоКосматый сел орел. А реки кровь и снег с полейУмчали в океан,Чтобы оплакал сыновейБурливый великан.
(Андрей Белый)УтроНад долиной мглистой в выси синейЧистый-чистый серебристый иней.Над долиной, — как извивы лилий,Как изливы лебединых крылий.Зеленеют земли перелеском,Снежный месяц бледным, летним блеском,В нежном небе нехотя юнеет,Хрусталем, небо зеленеет.Вставших глав блистающая стаяОстывает, в дали улетая…Синева ночная, — там, над нами,Синева ночная давит снами!Молньями как золотом в болотоБросит очи огненные кто-то.Золотом хохочущие очи!Молотом грохочущие ночи!Заликует, — все из перламутраБурное, лазуревое утро:Потекут в излучине летучейПурпуром предутренние тучи.
(Кронид Гарновский)Сэмпл-тэнут(Черный суп) Ешь лосятину вареную, кости с мозгом разбивай. Эти кости раздробленные ты собаке не бросай. Собирай от раза к разу их, собирать их не ленись. Пусть под крышею лабазною накопляются они. И зеленая, и черная, накопляясь здесь и там, Плесень выцветет узорная по слежавшимся костям. Пусть лежат они до времени, ждут, покуда не придет На беду лесному племени трудный год, голодный год. До отказа проморожена, Голод выпустит тайга, И хозяином непрошеным сядет он у очага. Жутко в мутные глаза его поглядеть не ночь не две, И с берестяными пайвами выйдут женщины за дверь, И шатаясь, обессилены, из лабаза принесут Кости старые лосиные, чтоб варился черный суп. Будет пламя разговаривать, будет варево кипеть, Хоть и тяжкий дух от варева, все же можно потерпеть. Все же можно деревянною ложкой черпать без конца. Как на свет родиться заново, отирая пот с лица. И тогда руками жадными тощий Голод разведет, Дверь откроет, раздосадован, что добычи не возьмет. И оглянется с опаскою,. и усядется у пня, На жилье зубам клацая, как собака на слепня, Поднимая морду серую, злобно, с пеною у губ, Проклиная всяко первого, кто придумал Черный суп.
Под окном мои льдиныТаят довольно долго.Я не жду, что с них сойдёт многолетний мороз,А за дверью заваленный снегУберет заебанный дворник — дворник двадцати лет.Солнце осветит проженные шторы,Вынесет ветер твой любимый розовый суккулент,И под дверью мой внутренний дворник скажет, что надежда есть.Да как ей не быть то?Когда даже дома-панелькиЗаиграли багровым рассветом,А барыга в районном геттоВместо наркотиковпродал лето.
Из палатки вышла деваВ васильковой нежной тоге,Подошла к воде, как кошка,Омочила томно ногиИ медлительным движеньемТогу сбросила на гравий,-Я не видел в мире жестаГрациозней и лукавей!Описать ее фигуру -Надо б красок сорок ведер...Даже чайки изумилисьФорме рук ее и бедер...Человеку же казалось,Будто пьяный фавн украдкойВодит медленно по сердцуТеплой барxатной перчаткой.Наблюдая xладнокровноСквозь камыш за этим дивом,Я затягивался трубкойВ размышлении ленивом:Пляж безлюден, как Саxара,-Для кого ж сие твореньеПринимает в море позыВысочайшего давленья?И ответило мне солнце:"Ты дурак! В яру безвестномМальва цвет свой раскрываетС бескорыстием чудесным...В этой щедрости извечнойСмысл божественного свитка...Так и девушки, мой милый,Грациозны от избытка".Я зевнул и усмеxнулся...Так и есть: из-за палаткиВышел xлыщ в трико гранатном,Вскинул острые лопатки.И ему навстречу деваПриняла такую позу,Что из трубки, поперxнувшись,Я глотнул двойную дозу...
>>181233277Яркий пример шизофазии.
>>181235286Ну и в завершение тонущего тредаЯ похож на родильницу,Я готов скрежетать...Проклинаю чернильницуИ чернильницы мать!Патлы дыбом взлохмачены,Отупел, как овца,—Ах, все рифмы истраченыДо конца, до конца!Мне, правда, нечего сказать сегодня, как всегда,Но этим не был я смущен, поверьте, никогда —Рожал словечки и слова, и рифмы к ним рожал,И в жизнерадостных стихах, как жеребенок, ржал.Паралич спинного мозга?Врешь, не сдамся! Пень — мигрень,Бебель — стебель, мозга — розга,Юбка — губка, тень — тюлень.Рифму, рифму! Иссякаю —К рифме тему сам найду...Ногти в бешенстве кусаюИ в бессильном трансе жду.Иссяк. Что будет с моей популярностью?Иссяк. Что будет с моим кошельком?Назовет меня Пильский дешевой бездарностью,А Вакс Калошин — разбитым горшком...Нет, не сдамся... Папа — мама,Дратва — жатва, кровь — любовь,Драма — рама — панорама,Бровь — свекровь — морковь... носки!
