Необходимо объявление войны высших людей — массе! Повсюду сплачивается посредственность, норовя провозгласить своё господство! Всё, что размягчает, ослабляет волю, требует уважать «народ» или «женственность», — всё это действует на пользу всеобщего избирательного права, то есть ведёт к господству человека низшего порядка. Но мы проведём репрессии и вытащим всё это барахло (которое в Европе завелось вместе с христианством) на свет и на суд.
>>140403375 (OP)Но ведь вы соснёте.
>>140403832Необходимо это изменить. Почему слабые побеждают? — In summa: у больных и слабых больше сочувствия, они «человечнее».
Ужасное следствие «равенства»: в итоге каждый будет полагать, что имеет право на решение любой проблемы. И всякой иерархии рангов придёт конец.
>>140403832Мы имеем преимущество перед людьми из стада. Вся наша сила тратится на развитие силы воли, искусства, позволяющего нам носить маски, при уготовлении к тому, чтобы стать законодателями будущего, владыками земли; по крайней мере, чтобы этим стали наши дети.
Одна из половин человечества слаба, типично больна, переменчива, непостоянна — женщине потребна сила, чтобы за неё цепляться, — ей потребна и религия слабости, которая учит, что божественно быть слабым, униженным и при этом любить... — или, ещё того чище, она ослабляет сильных, она властвует, когда ей удаётся подчинить сильного... — женщина всегда тайком входила в комплот со всякими упадочными типами, со священниками, против «власть имущих», «сильных», против «мужей» — ради культа поклонения, сострадания, любви женщина и детей своих отринет в сторону, — тип матери весьма убедительно представляет альтруизм.
Нынче это по-европейски - излагать все великие интересы с иронией, ведь в силу занятости на службе ни у кого нет времени отнестись к ним всерьёз.
Великий философ Фридрих Ницше был добрый и веселый человек.Один раз он пошел в магазин за хлебом.Толстая продавщица в хлебном отделе очень любила издеваться над добрым и веселым философом. Ницше терпеть ее не мог и часто называл тупой пиздой.— Ну что, Ницше, — сказала толстая продавщица, завидев Фридриха. — За хлебом небось прискакал? Любишь хлебушек-то?— Обожаю, — сдержанно ответил Ницше.— А ты его пёк, чтобы вот так его жрать? — вкрадчиво спросила вдруг продавщица. — Ты вообще когда-нибудь пёк хлеб? А, Ницше?— Я? Пёк хлеб? — переспросил Ницше.— Ты в уши долбишься, Ницше?— Нет, — сказал Ницше. — На оба вопроса — нет.Великий философ умел быть лаконичным.— Вот испеки сначала, а там поговорим, — триумфально закончила продавщица.— Секундочку, — сказал Ницше. — Если я буду печь хлеб, то нахуя мне тогда, тупая ты пизда, покупать его у тебя?— Меня, Ницше, твои запарки совершенно не ебут — спокойно парировала продавщица. — Делать мне больше нехуй, как вместе с тобой философствовать. Муку тебе продам. А хлеба — во, — продавщица показала мозолистый кукиш, для убедительности схватив себя за локоть.Ницше задумался.— А ты-то, — наконец произнес он, — ты-то сама хлеб пекла?— Пекла, голубчик, пекла, — сказала продавщица. — Да я столько его выпекла, что ты бы всю жизнь ел, да еще и детям бы твоим осталось.— У меня нет детей, — сообщил Ницше.— Это пиздец какой-то, — сказала продавщица. — Детей у него нет, хлеб он печь не умеет и не хочет, а только и знает, что честных продавщиц заебывать.— Это ты честная продавщица, что ли? — заинтересовался Ницше. — Да у тебя ебало как у Муссолини. У честных людей лица другие.— А что Муссолини? Чем тебе теперь Муссолини не угодил? Да он, если хочешь знать, тоже хлеб пёк. Эх ты, Ницше.Ницше неуверенно потоптался на месте.— Ладно, хуй с ним — махнул он рукой. — Давай сюда свою муку.— Запомни, Ницше: культура — это лишь тоненькая хлебная корочка над раскаленным хаосом, — довольно сказала продавщица. — Крепко запомни.— Запомню, — сказал Ницше с ненавистью. — Крепко запомню.На следующий день Ницше пришёл в тот же магазин.— Чего тебе? — спросила продавщица.— Муки давай, сквозь зубы ответил Ницше.— Что, научился печь?— Тебя, суку, забыл спросить. Давай муки.— За такую грубость могу и скалкой по ебальнику… — промямлила продавщица.— Давай муку, говорю.Продавщица подала муку.— А теперь жри.— Что жрать?— Муку жри.— С какого перепугу? Сам жри.— Я сказал жри, сказал Ницще и опустил продавщицу мордой в муку. — Что, нравится?Продавщица покорно съела муку и посмотрела на философа испуганными глазами.— Приятно, да? А я вчера целый вечер это говно жрал.Ницше так и не научился печь хлеб.
