Есть ли девушки красивее Кати Кищук? ДискассИ еще вопрос: Каково тебе, анон, осознавать что с тобой рядом даже близко не будет такой красавицы?
>>195508697 (OP)нет, уже была, на одной тусе 4 года назад где тообычная тян, хз че ты в ней необычного нашел
Да уж, ребят. Эта девушка очевидно и бесспорно довольно красивая. Можно даже сказать ОЧЕНЬ красивая. Может быть не самая красивая во вселенной, но все же красивая. Какие то странные у вас критерии красоты, девиантные.
>>195508957В глаза долбишься? Фигура у нее отменная. Пруфы легко гуглятся, ибо фоток в нижнем белье у нее достаточно. Или ты по фрейду двигаешь и любишь по толще как твоя мамаша?
>>195508774>>195508941>>195508957>>195508963Кидайте своих вайфу, заценим.мнение анимевыблядков, естественно, не учитывается
Поддерживаю, Катя Кищук - самая красивая девочка, но я не ставлю её как эталон, т.к. таких как она просто не встретишь
>>195509679Думал про нее, но карие глаза - на любителя конечно, но по мне они по всем фронтам проигрывают зеленым, серым и голубым. Ну и шлюховатость ее отталкивает - светит сиськами направо и налево. Но буду честен - сиськи у нее отменные, она достойный оппонент
>>195509815Светит, ну и че?Кищук не светит, но у нее внешность, образ и поведение блядовитый. Имидж такой. Вот, что отталкивает
Орирую с толстовыблядков, которые снова задвигают "что в ней такого? Фигура хуйня, лицо хуйня, да и цвет глаз на любителя". Просто днины.Просто. Днины.
>>195508697 (OP)Але, инстаграмм тни - это такие же косплейрши, у обоих групп на лице тонна косметики, а на фото сотня фильтров. Без всего этого они выглядят просто хорошо. я тульпистшизик у меня таких гаремникАлсо, чё ето за лявра такая? Знаю про неё из трека ГСПД.
>>195508697 (OP)> Каково тебе, анон, осознавать что с тобой рядом даже близко не будет такой красавицы?Хуево. Но еще хуевее, что Железный человек умер, щелкнув перчаткой, которую сам создал, и превратив Таноса в пыль, а еще Наташка Романов умерла на Вормире, Кэп взял в руки молот Тора, а еще Арья Старк убила короля ночи( Вот(
>>195509951Дружище, ты к словам не цепляйся. Я могу что угодно написать и это никак меня не охарактеризует, на анонимной имджборде, блять.А вот то что ты к словам цепляешь, на вопросы не отвечаешь, с темы соскакиваешь - это уже характеризует тебя как днину обиженную, с ахуенным самомнением. И вот этот твой выпод>Двигаю хуй тебе за щёку.как раз таки в тебе и выдает быдло и гопоту.Но это все похуй. Главное то что - то что ты пидор епта, если не обоснуешь свои слова. А так - пиздеж шизика
>>195510195Не знаю, мне просто хочется с кем то поделиться тем, что > железный человек умер, щелкнув перчаткой, которую сам создал, и превратив Таноса в пыль, а еще Наташка Романов принесла себя в жертву чтоб получить камень душ, Кэп взял в руки молот Тора, а еще Арья Старк убила короля ночи
>>195510169Каким надо быть уебаном, чтобы спойлер испортил просмотр?Я второй год подряд читаю спойлеры спецом, потому что нет сил уже терпеть и ждать, когла в прокат в рф выйдет марвелокинцо.И потом все равно с наслаждением смотрю
>>195510087Бля этот вздернутый нос, эти губы в которые вкололи явно с излишком, вот это говно все портит.
>>195510291На эту приятней смотреть, чем на карикатурную опницу.>>195508697 (OP)> Есть ли девушки красивее Кати Кищук? Она искусственная. У нее вся морда нарисованная. Ничего естественного. Нарисованная ради чужих идеалов красоты > И еще вопрос: Каково тебе, анон, осознавать что с тобой рядом даже близко не будет такой красавицы?Ахуенно. Не придется морозиться от нее по всему дому
>>195510281>Дружище> ты>с темы соскакиваешь> твой выподПиздец ты быдлан, обосновал тебе за щекуДругой анон
>>195510084Хотя тут, действительно, без макияжа внешность запоминающаяся. Миниатюрность лица создает иллюзию больших глаз, ну и губы действительно пышные.
>>195510586Тебе что в моих словах не нравится? Чем тебе слово "дружище" не угодило? А "ты"? мне как к человеку обращаться на анонимной борде? на Вы? ты долбаеб, возможно еще один, который тупо к словам цепляется. Быдло - ты, так как конструктивный диалог вести не можешь. Иди в общем нахуй, дружище)
>>195510772>ты >мне как к человеку обращаться на анонимной борде>ты>анонимной борде>тыЕбать земля тебе пухом, довен
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508697 (OP)>Есть ли девушки красивее Кати Кищук?Субъективно есть.>Каково тебе, анон, осознавать что с тобой рядом даже близко не будет такой красавицы?Мне - охуенно. На фони такой чики я буду выглядеть смешно. Да и не хотел бы я встречаться с какой-то инстаграм моделью.Вот то что я никогда не трахну такую шикарную тёлку, это да, грустно.
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195510813А на кривой нижний ряд зубов видел? У нее красивое лицо,спору нет, но инфантильное, она не так женственна, как кажется на первый взгляд.
>>195510950- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195510960- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195510970- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать. Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки: - Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой! Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала: - Как тебя неравномерно то засырнявило! После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках: - Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит! Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату: - Вставай в таз! Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила: - Давай отдохнём. - Давай, - согласилась дочка. Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала: - Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло! - Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала: - Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром. - У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки. Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке: - Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться. Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости. - Ага, - ответила дочка, тяжело дыша. Мама положила ногу на ногу и сказала: - Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать. Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками. Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко. Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала: - Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись! Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала: - Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности! Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила: - Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот! Дочка заголосила: - Аааааааааааааааааааааа! Мама в ужасе проорала: - Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот! Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни: - Мама, я не хочу! Мама, я боюсь! Родительница завопила: - Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках! Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук. Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду. Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами: - Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит! Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась: - Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло! Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз. - А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку. - И в сыр и в яйцо! - Это блядь как!? - Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо. - Кольцами что ли пошло? - Да. Мама завопила во всю силу: - Блядь, это не хватало! - Мама, а что будет? - Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508697 (OP)Красивая, да.Но я бы не хотел с ней т.н "отношений", ровно, как и с любой другой тян.Секса хотел бы, да, зарезать хотел бы, да. Но не более того.Так что похуй. В этом плане меня больше удручает осознание того, что я не могу трахнуть пименову, но не сейчас, а лет пять назад.И мне похуй на ваши пиздострадания, либо я у меня появится возможность трахать сотнями тян и лолей, либо я буду дрочить до самой смерти. Одна тян, пусть и 10/10 мне не нужна. Все или ничего.инцел 22лвл
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195511143>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
Есть ли девушки красивее Киры Рауш? ДискассИ еще вопрос: Каково тебе, анон, осознавать что с тобой рядом даже близко не будет такой красавицы?
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195511291>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195511291>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508697 (OP)Блять, чуть не блеванул. Неужели такое говно кого-то возбуждает? Для меня это самое днище, лучше мужика выебать (при том, что я не гей), чем лупоглазое уебище с тонной косметики. Особо раздражают огромные губищи, я не знаю это помада или операция, но замечаю, что шлюхи так часто делают и это просто омерзительно.>Каково тебе, анон, осознавать что с тобой рядом даже близко не будет такой красавицы?Невероятная радость, я бы денег заплатил, чтобы никогда ее не видеть.
>>195508697 (OP)>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509343>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195509987>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510135>>195510167>>195510146>>195510169>>195510171>>195510177>>195510192>>195510343>>195510317>>195510307>>195510363>>195510369>>195510382>>195510474>>195510433>>195510424>>195511334>>195511344
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195511461>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195511525>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195511560>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195511679>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195508774>>195508836>>195508941>>195508957>>195508963>>195508979>>195509052>>195509527>>195509561>>195509611>>195509679>>195509693>>195509738>>195509767>>195509815>>195509876>>195509919>>195509919>>195509939>>195509942>>195509951>>195510018>>195510041>>195510022>>195510045>>195510081>>195510084>>195510087>>195510107>>195510113>>195510113>>195510135>>195510146>>195510167>>195510169- Молоко подогрелось. Я его выключила. Можно начинать.Визг и крик наполнил комнату. Мама с дочкой сняли гетры и бросили на постель. Лица засияли улыбками. Глаза принялись выражать задор. Пол завибрировал от заплясавших босых могучих ступней. Сервант задребезжал хрусталём. Ноги попеременно стали сгибаться в коленях, попы начали выписывать восьмёрки и круги. Одна песня сменяла другую. Женские голоса то перекликались, то сливались в сумасшедшую какофонию. Груди мамы и дочки болтались как два арбуза в сетках и шлёпали по обнажённым телам, а красные соски походили на детские пустышки. Запах ножной вони и пердежа появился постепенно в комнате. Мама взглянула на свои крупные мозолистые ступни и увидела, что пальцы, и боковые части покрылись тонкой коркой ноздреватого сыра, словно жёлтые подследники с максимальной открытостью, а взади яичные белки закрывают ороговелые пятки. Мама воскликнула сквозь громкость музыки:- Ой! Ступни то опять засырнявило, заяишело! Ой!Затем перевела взгляд на ступни танцующей дочки и заметила, что на правой ступни сыр покрыл ступню слоем потолще в отличие от левой. Мама проорала:- Как тебя неравномерно то засырнявило!После чего верчепопанье под музыку продолжилось. Щёки раскраснелись. Волосы взъерошились. Слетали вниз светло-серые капельки между шевелящихся сильных крутых бёдер мамы. Появился дух варёной колбасы, но в начале благоухание вонючего сыра и варёных куриных яиц скрывали его, а потом колбасное амбре стало таким, что его бы заметил даже человек с сильным насморком. Такие фимиамы бывают в кухне на новый год, когда готовят салаты. Мама взглянула на свои ступни, затем на дочкины. Нечто розовое виднелось в ноздреватых сырных дырочках:- Ой, у нас колбасность появилась! - провизжала мама с улыбкой и безумным взглядом, - ну, сейчас нас заколбасиииит!Мама заклокотала связками. Крупные ступни в сырных балетках прыгнули на всю подошву. Заскакала по комнате титястая безумная женщина. Дочка завыделывала попой кренделя, которым могла бы позавидовать профессиональная стриптизёрша. Крики и визги наполнили деревянный дом с новой силой. Начались повороты, приседания и безумные прыжки. Мама начала выкрикивать: "Вот это нас колбасит, ёбаный в рот! В разнос пошли!" Дом оглашали не радостные визги, как в начале, а напуганные. Мама убежала в ванную. Загремели тазы. Мама налила в эмалированные штампованные ёмкости молока и принесла в комнату:- Вставай в таз!Дочка опустила ноги в молоко. Сырные балетки стали мокрыми. Мама зашла в таз напротив. Зрелое женское тело продолжало выделывать танцевальные движения. Амплитуда танца понемногу снижалась. Мама вышагнула из таза. Её рука повернула ручку на магнитофоне. Музыка смолкла, а стрелочные индикаторы перестали прыгать. Появились над нулями две стрелки. Окошечки индикаторов светились жёлтым ламповым цветом. Комната погрузилась в тишину. Тихо работал двигатель магнитофона. Мама предложила:- Давай отдохнём.- Давай, - согласилась дочка.Мама села на кровать. Дочка опустилась рядом. Груди часто вздымались. Горячие тела имели влажность. Мама сказала:- Вот это мы растанцевались, вот это нас сырнявить, яишеть и колбасить пошло!- Да! - ответила дочка и посмотрела на свои ступни затянутые сырной корочкой. Ноздреватость розовела слоем колбасы со шпиком. Плюсны имели максимальную открытость. Яичные белки скрывали яйцеобразные широкие пятки. Носики были острые. Мама сказала:- Я уже пол не чувствую, подошвы нарастают сыром.- У меня тоже так, - ответила дочка и положила правую ступню на левое бедро. Её глаза взглянули на низ. Она увидела сырную плотную ороговелую засохшую корку, просматривающуюся таким отчётливым контуром, словно это и впрямь настоящие балетки.Мама задрала правую ступню. Её нога в балетке заняла место на левой ляжке:- Гляди, как у меня интересно сырность стопу заподошвило. Здесь всё жёлтое, мягкое, а вот тут, - и она обвела указательным пальцем возле тёмного янтарного пятна, вообще сыр застарел и высох так, что крошиться.Дочка коснулась этого места пальцем. Кожа испытала неприятное ощущение грубости и сухости.- Ага, - ответила дочка, тяжело дыша.Мама положила ногу на ногу и сказала:- Сейчас отдохнём и начнём дальше танцевать.Дочка положила левую ногу на правую. Левая ступня оказалась рядом с маминой. Балетки покачивались и крутили заострёнными носиками.Тазы с коровьем продуктом стояли на полу напротив друг дружки. Кастрюли расположились рядом. В них белело молоко.Мама подошла к магнитофону, рука повернула чёрный переключатель, бобины с чёрной намотанной плёнкой вновь завращались. Мама затанцевала вместе с дочкой с новыми силами. Комната наполнилась криками и визгами, как прежде. Запах сыра, яиц и колбасы постепенно нарастал. Мама проорала:- Надо немного сырность с яишневостью и колбасностью остудить, а то разошлись!Они встали в таз напротив друг дружки и продолжили пританцовывать. Мама взглянула в свой таз и закричала:- Блядь, ёбаный в рот, молоко аж закисает от такой сырности и колбасности!Дочка бросила взгляд в свой таз, потом в мамин и закричала долго и продолжительно: "Аааа!". Мама подлила ещё молока и промолвила:- Сука, пизды пошло засырнявливать! Ёбаный в рот!Дочка заголосила:- Аааааааааааааааааааааа!Мама в ужасе проорала:- Сейчас блядь сыром и яйцами с ног до головы нас покроет. Ёбаный в рот!Дочка закрыла лицо руками. Плачущий стон раздался на фоне весёлой беззаботной песни:- Мама, я не хочу! Мама, я боюсь!Родительница завопила:- Блядь, уже пошло, уже началось! Сыр на титьках, сыр на титьках!Её ступни вышагнули из таза. Тело встало на четвереньки. Груди опустились в таз. Соски скрылись в молоке. Мама выпятила пышную попу. Анус раскрылся, как бутон тюльпана. Раздался втягивающий шипящий звук.Дочка хныкала. Ладони закрывали испуганное заплаканное лицо. Вытаращенные глаза смотрели на маму. Сыр появился на бёдрах. Слой нарастал тонкой коркой, а ближе к половыми губам переходил плавно в яичные белок. Пердёж вырывался из влагалища каждую секунду.Мама взглянула на ревущую дочку. Рот раскрылся, глаза увеличились. Лоб пошёл морщинами:- Сядь в таз пиздой, сядь в таз пиздой, дура! Слышишь, как у тебя от сырности и яишневости пизда песни поёт!? Рулады бешеные выводит!Дочка вышла из таза, встала над ним в раскоряку и присела. Половые губы с засырнявленным треугольником скрылись в тёплом молоке. Появлялись то и дело на белой поверхности пузырики. Влагалище бурлило молоком. Мама посмотрела в свой таз и ругнулась:- Блядь, вот это сырность! Аж молоко в тазу сычужиться пошло!Она взяла стоящую рядом кастрюлю и долила молоко в таз.- А у тебя молоко в сыр или яйцо превращается? - визгливо спросила мама дочку.- И в сыр и в яйцо!- Это блядь как!?- Возле половых губ молоко в сыр, а дальше в яйцо, потом в сыр и снова в яйцо.- Кольцами что ли пошло?- Да.Мама завопила во всю силу:- Блядь, это не хватало!- Мама, а что будет?- Пиздец теперь будет! Ааааааааа!
>>195511560>Пидоры это пассивыУ тебя такие глубокие познания в этом вопросе. Я в этом не шарю, но попытаюсь сказать грамотно, что бы тебя устроило: активный пидор, залогинься. или правильно будет просто гей?
Лол, Анончики, я вчера рыбу доил и это пиздец. У неё соски такие мелкие, что их хрен пинцетом зацепишь. Кароч надоил я с неё молока в пробку и выпил. Хуй стоял как каменный, рекомендую. Принимаю уже неделю рыбье молоко и никаком импотенции!
>>195508697 (OP)На картинках как будто персонаж из комикса. Дул с ней в одной компании как-то, обычная баба.
