Главной героине, 24хлетней Присцилле Батлер, недавно вернувшейся в родной городок после окончания полицейской академии штата Вашингтон, предстоит разгадать это запутанное дело.
Яркое майское солнце уже почти закатилось за усеянный холмами и высокими соснами горизонт. Тьма постепенно окутала окрестности делая и без того небольшой и мрачный Семетери Хиллз ещё мрачнее и меньше. Городок будто скукоживался от страха в ожидании очередной ночи, не сулившей его жителям ничего хорошего. Даже хвойные исполины, росшие здесь веками словно испуганные кошки распушили свою тёмно-синюю “шерсть” будто пытаясь казаться больше в надежде отпугнуть от себя зло, бродившее по ночным закоулкам маленького, но совершенно неуютного и холодного Семетери Хиллз.
Именно в эту не по-майски прохладную ночь первым ночным рейсом в город и прибыла молодая Присцилла Батлер, родившаяся и прожившая здесь всё своё бессознательное и сознательное детство и юность. Облачённая в короткие джинсовые шортики, облегавшие её широкие бёдра и круглые, подтянутые ягодицы и топик из которого чуть ли не вываливалась упругая и сочная грудь, а соски кричаще выпирали через ткань топа, привлекая внимание не только мужчин, но и женщин, ещё не привыкших к таким смелым нарядам, молодая мисс Батлер сошла с поезда на перрон, волоча за собой пару тяжёлых чемоданов на колёсиках.
Одноэтажный железнодорожный вокзал, выполненный из некогда ярко-красного, но со временем потускневшего кирпича, в готическом стиле в освещении тусклых уличных фонарей и окружённый древними соснами напоминал часть старинного вампирского замка из фильмов ужасов, которые в детстве так любила смотреть маленькая Прис укутавшись в тёплый сиреневый плед. Вспомнив безобразную физиономию древнего Носферату с его торчащими во все стороны клыками, заострёнными ушами, мертвецки бледной кожей и безумным от жажды крови взглядом она невольно поёжилась, но всё же двинулась в сторону вокзала, ругая себя за излишнюю впечатлительность.
Присцилла потянула за потёртую местами медную ручку, покрывшуюся со временем солидным слоем патины и старые петли издали неприятный скрежет, тот самый, что вы слышите, когда открываете двери старого амбара. Престарелый смотритель, которому судя по внешнему виду уже давно было пора на пенсию, задремавший на посту, вздрогнув от скрипа двери, быстро, насколько это вообще возможно с остеохондрозом второй степени, поднял голову и начал шарить взглядом по сторонам, ища источник шума, попутно рыская по карманам униформы в поисках своих очков. Наконец-то найдя их во внутреннем кармане тёмно-синего кителя и протерев толстые линзы клетчатым носовым платком, таким же выцветшим, как и всё в этом городе, он водрузил очки с толстыми линзами в роговой оправе на свой орлиный нос, от чего его прищуренные глаза увеличились раз в 5-6, а лицо да и сам старичок стали казаться ещё меньше.
Старым, таким же скрипучим, как и петли вокзальных дверей, голосом, смотритель сказал – “Мэм, вокзал закрыт в связи с недавними событиями. Все ночные рейсы отменены в целях безопасности, садитесь в такси, на котором вы приехали и возвращайте... Бетси?! Это ты?!”. Старик от удивления выронил ключи, а глаза его настолько расширились, что казалось, что его очки вот-вот треснут. Присцилла улыбнулась – “Нет, я внучка Бэтси, Присцилла.”. “С ума сойти!” – рассмеялся смотритель Дженкинс – “На секунду мне показалось что передо мной молодая Бетси! Я уж думал не сошёл ли я с ума на старости лет!”. “Что ты здесь делаешь в такое время, дорогая? Неужели ты не слышала, что с сегодняшнего дня поезда по ночам не ходят через Семетери Хиллз и уехать этой ночью у тебя не получится?”
Присцилла плюхнулась в затёртое кожаное кресло и закрыла глаза. В тот момент в ней смешались и боролись два чувства – дорожная усталость и дикое желание ебаться. Да-да, не заниматься любовью или сексом, не трахаться, а именно ебаться. В последний раз такое удовольствие выпадало ей несколько месяцев назад пока Присциллу не закрутила череда не совсем приятных происшествий, которая и привела её домой, в Семетери Хиллз, небольшой городок на юге Штата Айдахо. Не смотря на намокшую от собственных соков и горящую промежность усталость всё-таки победила и Прис задремала, развалившись на кресле.
“Деточка, пойдём. Я отвезу тебя сам.” – проскрипел старый смотритель – “Сеймур, мой помощник, нажрался как свинья и не вяжет лыка. Я закрою вокзал и отвезу тебя домой” – повторил Дженкинс, нервно теребя свои пышные седые усы, которыми он очень гордился, потому что напоминал самому себе Марка Твена, когда смотрелся в зеркало. Присцилла с неохотой встала с кресла, потянулась, схватила свои чемоданы на колёсиках и улыбнувшись ради приличия, спросила – “Надеюсь это не сильно вас обременит?”. “Что ты, деточка! Если с тобой что-то произойдёт меня удар хватит!” – воскликнул старик и по-джентельменски протянул руку, указывая направление в сторону дверей как бы пропуская свою молодую спутницу.
Ночной Семетери Хиллз обдал прохладным ветерком уже привыкшее к теплу тело девушки от чего её кожа моментально покрылась пупырышками. Прошло уже пять лет с того момента как она покинула родной городок, но он за это время совсем не изменился, разве что ещё больше обветшал. После жизни в большом городе это особенно сильно бросалось в глаза, глядя на эту печальную картину из окна старенького форда Присцилла медленно погрузилась в детские воспоминания, из которых её вывел скрипучий голос старины Дженкинса – “Ну вот мы и на месте. Дома кто-нибудь есть?” – спросил он. “Нет, мама на прошлой неделе отправилась в Нью-Йорк, но отправила мне ключи по почте” – ответила Прис. “Ну вот и славно. Заходи домой, а я прослежу из машины что бы всё было в порядке.” – сказал старик. “Не хотите зайти на чашечку чая?” – из вежливости спросила Прис. “Извини, не могу. Мало ли что взбредёт в голову Сеймуру по пьяни! В прошлый раз он чуть не сжёг вокзал! Передавай привет бабушке Бэтси!” – прокряхтел Дженкинс. “Обязательно.” – улыбнулась Прис.
Присцилла вышла из машины и направилась к дому волоча свои тяжёлые чемоданы, старый Дженкинс всё это время смотрел вслед. Обычно он не позволял дамам таскать тяжелую ношу самим и рад был помочь, так как считал себя истинным джентльменом, но в этот вечер ему мешал дикий стояк, какого он не испытывал даже в годы своей бурной молодости. Как только за Присциллой закрылась дверь старик Дженкинс глубоко вздохнул и проворчал – “Хороша, чертовка! Вылитая Бэтси в молодости!”, после чего завёл машину и скрылся в тьме ночного Семетери Хиллз.
Войдя в дом, в котором прошли детство и юность Присцилла наконец-то глубоко вздохнула запрокинув голову, а затем бросила чемоданы у порога и доковыляв кое-как до спальни плюхнулась в кровать не раздеваясь. Всю ночь ей снился усатый старина Дженкинс, на котором из одежды была только тёмно-синяя фуражка с начищенным до блеска значком “American Railroad”, и его престарелый член, который она пыталась запихнуть себе в промежность, но тот постоянно из неё выпадал, рядом крутился то мяукая, то скуля как подбитый пёс, пьяный Сеймур, лицо которого она как не старалась не могла разглядеть, а старик Дженкинс в это время глядел по сторонам и напевал себе в усы ту самую незамысловатую мелодию, которую услышал когда-то в детстве...
Я не знаю что такое старый палп. Просто попытка в творчество.
Ааа, ты о палп фикшене. Ну да, наверное это закос, правда я из палпа читал только Дарью Донцову.